– Ничего-ничего, – Беторикс взлохматил девушке волосы. – Так ты, стало быть, жрица? И кому из великих божеств решила посвятить свою жизнь? Тевтату? Эпоне? Везуцию?
– У нас свои боги, мой господин, – покачала головой собеседница. – Боги горных кряжей и боги узких долин. Я служу горным кряжам.
– Хорошее дело, – одобрил молодой человек. – Лучше гор могут быть только горы – так еще Высоцкий пел. А… а после Думнокара Римлянина кому досталась его вилла?
– Не знаю, мой господин, – Лита отвечала, похоже, что честно. – Я ведь из дальней деревни, а святилище наше еще дальше, за римской дорогой, ближе к Алезии. Думаю, что после Думнокара никто этой усадьбой не владел – совсем она заброшенная стояла. А нынче вот, благороднейший Амикарт, новый хозяин, ее обустроить надумал. Говорят, сам Верцингеторикс ему подарил и усадьбу, и все те земли, что рядом.
– Поня-атно, – молодой человек задумчиво почесал затылок. – А ты сама-то к этой усадьбе – каким боком?
– Не поняла, господин?
– Что здесь делаешь, спрашиваю!
– А-а-а. Послушничаю… ну, отрабатываю завет горным кряжам. Почти три месяца уже, еще шесть осталось.
Вот уж тут Виталий по-настоящему удивился – ну, надо же! Завет, оказывается, у нее – отрабатывает. А он-то, дурень, думал – девка тут по-легкому проституцией промышляет, ублажает тут всех. Оказывается, не все так просто.
Ну, раз говорит, что умная… Умную и спросить.
– А скажи-ка, милая, на дворе какой сейчас год? – ляпнув, аспирант быстро поправился: – Скажем… м-м-м… с тех пор, как разбили под Алезией римлян?
Лита недоуменно моргнула:
– Два лета с тех пор минуло. Это вот будет – третье.
Беторикс с облечением выдохнул: ага… значит, все ж таки – пятидесятый год на дворе. Всего-то пять месяцев минуло… или чуть-чуть побольше. Ну, хоть так!
Молодой человек пододвинул девчонке кружку:
– Скажи-ка еще, часто ли в ваших места видят доверенных людей верховного вождя, славного Верцингеторикса? Может быть, сборщиков податей, воевод и тому подобных.
– Нечасто, – не раздумывая, отозвалась Лита. – У нас ведь тут не город – деревни, да и те большей частью сожженные, которые – римлянами, а которые и…
Не докончив фразы, девушка опустила глаза и вздохнула. Вид у нее был при этом такой, что Беторикс сразу сообразил, какого мнения придерживается его юная собеседница в отношении представителей власти… и даже, наверное, – в отношении самого вождя. И в самом деле – какая ей разница, кто деревни жжет – свои или римляне? Свои-то как раз подчас и похуже врагов бывают.
– Так какую же песнь ты хочешь услышать, мой господин? Что-нибудь старое, из древних песнопений друидов, или, может быть, новое?
– А что, есть и новое? – удивленно переспросил молодой человек.