Ну, конечно – маленький. Как у Некрасова – всего-то семейка два человека – отец мой да я… Он-сам – Беторикс – да жена, благороднейшая Алезия, да братец Кари. Теперь вот еще сестренка будет. Плохо ли? Алезия наверняка не была бы против, не говоря уж о Кари… Алезия… Ярко-голубые глаза, как два океана, золотые пушистые волосы, словно напоенные солнцем и медом… Алезия… Молодой человек закусил губу – я найду тебя, найду! Чего бы это не стоило. Слава Господу, теперь хоть ясно – жива! Была жива… Не убили ее, не схватили, не принесли в жертву.
– Господин… мне послышалось?
Наклонившись, Виталий поднял взволнованную девчонку с колен и, крепко поцеловав в губы, тихо, но торжественно провозгласил:
– Встань, будущая сестра мой, поднимись с колен. Как старший мужчина в древнем роду мандубиев, я заявляю – рад буду принять тебя в свой род! Вот, прямо сейчас, не откладывая.
– О, господин… – Лита снова попыталась упасть на колени, по лицу ее – Беторикс чувствовал – текли горячие слезы.
– О, господин… Знаешь, я когда-то врала тебе, говоря о том, что мой исчезнувший ныне род – древний и знатный. На самом-то деле – не так, все не так. Просто мой отец был очень быстрым, быстро бегал, его считали лучшим охотником, но… он из простого рода, самого простого, крестьянского, и я…
Молодой человек успокаивающе погладил девушку по голове:
– Ладно тебе каяться-то. Еще признайся, что замыслила покушение на основы нравственности и морали. Хочешь в мой род – приму! Ночка, слава богам, лунная, светлая – пойдем с тобою к ручью… там все и сладим.
– О, благороднейший… а ты… ты знаешь все обычаи… как в вашем роду принимают, я слышала, что у каждого народа по-разному…
– Молчи, несчастная! – У Виталия давно пропала сонливость, куда-то ушла, улетучилась. – Не сомневайся, все будет сделано в лучшем виде… и на высоком идейно-политическом уровне!
Молодой человек уже знал – вот только что придумал – каким образом он будет сейчас принимать девушку в род. Точно так же, как в пионеры! И тут главное было – не засмеяться, сохранить всю присущую торжеству пафосность. Эх, жаль барабанщиков нет! И горнистов. Зато галстук… галстук найдется!
– А сбегай-ка, душа моя, в дом, принеси мой тюрбан. Тот, красный…
Виталий, увы, сам-то пионером не был, немного не успел – Советский Союз развалился, а вместе с ним и пионерия-комсомолия. Комсомольские вожаки олигархами стали, пионерские – в бандюки подались или еще куда похуже. Но тогда-то, в далеком детстве, как маленький Виталик пионерам завидовал! Какие они взрослые, подтянутые, в белых рубашечках, в пилотках, в галстуках алых… Любо-дорого посмотреть! Октябренком-то Виталий немного успел побывать, и в пионеры готовился, за два года клятву учил… потом думал – зря.
А вот, как выяснилось, и вовсе не зря! Вот, пригодилась клятва-то, верней – пригодится…
Во дворе послышались быстрые шаги Литы. Молодой человек повернулся:
– Ну что, душа моя, нашла тюрбан-то?
– Нашла.
– Ну, давай, отрежем кусочек.
Минут через десять они уже стояли на берегу ручья, на поросшей сиреневым вереском пустоши близ ракиты и ив. Виталий, подняв глаза к небу, к яркой луне, старательно вспоминал клятву, тем временем радостно-взволнованная Лита живенько скинула с себя всю одежду.
– Эй, эй, – молодой человек наклонил голову. – Ты что это голая-то?