– Алый лотос?! – черные глаза Сандулия сверкнули. – Что ж ты сразу его не показал, господин? Спрашивай, что тебе нужно, чем смогу – помогу.
– Молодая женщина, красивая, как весеннее солнце! И с ней – юноша лет двадцати. У обоих татуировка – синий трехрогий журавль.
– Я знаю, о ком ты говоришь, – оглянувшись, спокойно отозвался сириец. – Несчастный Венуций отправил их ко мне, как только почувствовал, что за ним кто-то следит.
– Так они здесь?! Живы?! – в глазах молодого человека блеснула такая несказанная радость, что банщик отшатнулся.
– Нет, не здесь. Но… я знаю, где они. И устрою встречу.
В этот момент во фригидарий заглянул Марк:
– Беседуете? Надо же. Интересно – о чем?
– А все о том же, – безмятежно улыбнулся Беторикс. – И, тут же спрятав улыбку, добавил:
– Если ты и самом деле хочешь найти убийц несчастного старика, уважаемый Марк Максенций, то поскорее приставь к дому банщика и термам верных людей. Если мы с тобой смогли найти банщика – его найдут и убийцы. Найдут, чтобы пытать и узнать.
– Что узнать? О чем ты?
– Спросишь их сам, Марк. Когда поймаешь.
Беторикс встретился с банщиком ближе к вечеру, когда хоть немного спала невозможная дневная жара, настолько сильная, что даже Веснушка чувствовал, как плавились мозги. О том и сказал, утирая пот, когда вместе со своим «господином» перекусывал в небольшой харчевне.
– Да, жарковато, – откусив изрядный кусок лепешки, согласился молодой человек. – Надеюсь, к вечеру будет получше.
Особенно-то лучше не стало, но по крайней мере уже можно было дышать, да и клонившееся к закату солнце то и дело пряталось за высокими доходными домами, храмами, укрывалось за вершинами многочисленных холмов.
Сандулий ждал их у храма Весты, прячась в тени портика. Впрочем, здесь, на форуме, в низинке, благодатная тень уже была почти что везде. И также везде были люди. Собирались небольшими группами, громко спорили, что-то обсуждали до хрипоты, едва ли не дрались. Особенно выделялась молодежь – наглая, заносчивая, ни во что не ставившая ни принятую в обществе вежливость, ни традиции дедов и отцов. Такие уж настали времена – смутные – когда большинство народа перестало понимать, зачем они вообще живут и что творится в государстве. Терялись связи и вера, часть людей разорялась, становясь легкой добычей нечистых на руку политиканов – откровенных рвачей. Называлось все это по-научному – аномия. Каждый был сам по себе. О сенате, о старой республике и народоправстве речь уже давно не заходила, все прекрасно понимали, что выбор-то теперь небольшой – Помпей или Цезарь, Цезарь или Помпей! Цезаря поддерживало большинство, к тому же он привел с собой легионы, обещая навести долгожданный порядок, но пока выжидал, не желая проливать лишнюю кровь. Сенаторы же, интригуя, больше склонялись к Помпею, которому не так давно сами вручили власть.
Виталий усмехнулся, невольно сравнив все, что творилось нынче в Риме с весной семнадцатого года в России: Цезарь, как Петроградский совет – сила без власти, Помпей – как Временное правительство – власть без силы. Не появился бы кто третий – большевики. Однако третьему не откуда было бы взяться, единственный авторитетный человек – равновеликая обоим полководцам фигура – Марк Лициний Красс давно уже был мертв. Ну, а остальные… Цицерон? Или, упаси боги, – Манлий? Даже подумать смешно.
– Только Гней Помпей Магн – единственная надежда Республики! – витийствовал на ступеньках капитолийской лестницы лысеющий молодой человек в белой, с красной полоскою, тоге. – Только он сможет остановить неких зарвавшихся типов, презревших все законы и стремящихся захватить власть! Зачем? Поддержим же славного Помпея, братья! Да здравствует Гней Помпей Магн!
– Да здравствует!
– Слава великому Помпею, слава!
Судя по одобрительным крикам, оратор собрал вокруг себя исключительно тех, кого нужно – сторонников Помпея и – немного – сената, уже давно превратившегося в некое подобие российской Государственной Думы – учреждения, неуважаемого и презираемого всеми, способными думать людьми. А те, кто думать был неспособен выбирали в Думу кого больше покажут по «ящику» плюс всяких там артистов, спортсменов и прочих лицедеев. Вот чего Виталий никак понять не мог! Взять самый простой пример – рейсовый междугородний автобус, водителю которого вдруг стало плохо, и нужно бы кого-то посадить за руль, чтобы добраться хотя бы до ближайшего поселка. Кого?