Луция торопливо сбросила тунику:
– Так у тебя на паланкине, небось – тоже шторки желтые?
– А как же – как в Афинах!
– Тогда моя туника к ним не подойдет… Надо другую… Сейчас позову служанку… Поможешь выбрать?
– Конечно же помогу! А кроме желтых занавесок у меня еще и носильщики – ух! Аполлоны! Черные, как древесный уголь. Даже, знаешь, блестят, отливают этаким голубым.
– Так Аполлон разве черный?
– Я про фактуру, подруженька! О, ты вот на них как только взглянешь, так и…
– Дамы! Я, наверное, пойду? – быстро одевшись, подал голос Галльский Вепрь.
Обе женщины взглянули на него с таким удивлением, как будто это заговорил шкаф. Ну, еще бы – рабы должны говорить только когда разрешат. А гладиатор – разве не раб?
Ой, какое презрение стояло в глазах Луции! Беторикса даже покоробило – вот тебе и любовница! Впрочем, а чего другого ожидать? Он для нее кто? Раб. Вещь. Робот.
Нет, все же промелькнуло в синих глазах что-то такое… человеческое, что ли.
– Как поживает твой любовник, Лесбия? – быстро спросила матрона.
Кудряшка задумалась:
– Который из них?
– Ну, тот рыжий патриций, помнишь, ты рассказывала? Друг Анния Милона.
– А-а-а! Тот рыжий коротышка, Марк Целий Руф? Но он вовсе не патриций, просто всадник. Кстати, избирался народным трибуном в прошлом году. Это ж плебейская должность.
– Так он что же – плебей?
– Говорят тебе – всадник. И очень-очень влиятелен, правда, не так уж богат. Иначе б с чего ему участвовать в выборах?
– Так как он?
– Да никак, – Лесбия отмахнулась, сложив губки бантиком. – Скучный какой-то в последнее время ходил – видать, украсть негде да нечего. Но потом вскоре повеселел, вот как с Милоном встретился.