– Слыхали, Вальдинг велел своим парням поджечь греков?
– Правильно сделал! Давно пора – там полквартала в лихорадке трясется, а остальные вот-вот заболеют, помрут.
– Да у греков-то еще ничего, а что у южных ворот делается!
– Что?
– Да ничего. И нет там уже никого, окромя трупов гниющих.
– А вы дом Харнстага Старого видели? Ну, из него и смрад. Тоже, верно, вымерли все, всем родом… Похоронить бы, однако же – кому надо? Всякому своя жизнь дорога.
– Всякому… ох, что же со всеми нами будет?
– Огонь, огонь от смерти спасет! Древнее могучее пламя.
– Огонь, может, и спасет. Только вот от него самого – как спасешься?
Ветер разносил дым, сильно пахло чем-то невыносимо гнусным и сладким – горелым человеческим мясом, что ли? Рядом со строящимся храмом, у греков, горело не очень-то сильно, больше дымило, видать, там уже потушили пожар, однако над южной окраиной вздымались к самому небу грозные языки пламени – и это было опасно. Опасно для всего Данпарстада, несмотря на разделяющие жилые кварталы рвы.
В городе пахло смертью. Она стелилась над крышами едким дымом пожарищ, гнилыми инфицированными трупами выглядывала из распахнутых дверей «длинных» готских домов, смеялась веселым лаем бродячих псов, таскавших по грязным улицам окровавленные внутренности умерших. Некому было хоронить, обычно вымирал весь род, сразу. И не было власти, способной организовать сопротивление страшной болезни, как-то ее ограничить, локализовать. Не было светской власти, не было и духовной – ариане-готы не признавали какой-либо церковной организации, считалось, что священники должны лишь молиться, а не заниматься мирскими делами.
– Вот, теперь – сюда, – идущий впереди проводник обернулся, призывно махнув рукою.
Князь покачал головою – куда вел их сейчас этот ушлый парень? Хаим бен Заргаза, по всему, человек весьма богатый и уважаемый, несмотря на распри с соплеменниками. И такой человек зачем-то будет ошиваться в этих гнусных трущобах? Вот тот длинный дом с подтаявшим на крытой старой гнилой соломой снегом, желтый, словно смердящая навозная куча, – поистине, он ужасен… как и соседний, точно такой же. И вокруг какие-то заборы, развалины срубов, проулки, сквозь которые приходилось протискиваться чуть ли не боком.
– Эй, парень! Купец точно здесь?
– Не купец, нет. Мой дружок. А он уж вас к купцу выведет, клянусь Иисусом и всеми другими богами.
– Не богохульствуй! – строго прикрикнул князь.
Ох уж эти нерадивые христиане-готы. По сути – полу-язычники, в вопросах веры столь же непроходимо дремучие, как и подавляющее большинство современных россиян, озабоченных лишь деланием денег да выпендрежем перед себе подобными.
Гопник снова обернулся перед какой-то щелью да, ободряюще улыбнувшись, махнул рукой:
– Еще немного, чуть-чуть.
– Скорей бы уж, – скривившись, Радомир, пропустил перед собой пару воинов и нырнул вслед за ними в узкий проход меж двумя бревенчатыми амбарами, да зацепился плащом за гвоздь, остановился, выругался… И тут же услыхал свист! Гнусный, громкий, залихватский.