Экспансия,

– Благодарю. И поскольку я теперь глава, то первое, что приказываю, – немедля взять Локоту под стражу и посадить в поруб!

– Что?!

Никто не поверил своим ушам – что происходит?! Но в этот момент в светлицу ворвались гридни, и сбитый ударом дубины второй князь без чувств свалился на деревянный пол. Кряхтя от натуги, четверо воинов ухватили Локоту за ноги и за руки и поволокли прочь. А Ратибор обвёл всех гневным взглядом, не предвещающим ничего хорошего, потом тихо, но каждое его слово таило нешуточную угрозу, заговорил:

– Значит, господа слобожане считают, что их интересы превыше интересов общины? Поустроили себе уделы личные в державе нашей? Гридни, взять в поруб старшин Товарной и Торговой слобод!

Обоим названным немедленно заломили руки, а князь добавил:

– В цепи их.

Не обращая внимания на крики, обоих выволокли из светлицы. Теперь князь смотрел на представителей Хлебной и Животной слобод:

– Сами признаетесь или мне зачесть вины ваши?

Хлебник рухнул на колени, взмолился:

– Пощади, княже! Ты же знаешь, что Локоте слова нельзя поперёк сказать! Народ уже ропщет! Измучил он всех своими работами непрестанными! Люди хиреть начали, больных много, ан всё равно гонит на поля хлеборобов и огородников. А кто не идёт – в поруб. На хлеб и воду!

– Знаю об этом. Потому и не стал тебя к тем двоим отправлять, – махнул рукой в сторону двери князь и посмотрел на скотовода: – А ты чего молчишь?! Или то, что у тебя скот начинает дохнуть от бескормицы, тебе всё равно?

– Не дохнет он, княже. А наоборот, прибывает. Особенно туры и кони. Просто Локоте я неверные сведения подавал, чтобы жадность его умерить. Он уж больно без меры хотел всего. Вот и пришлось мне лгать. Прости.

Короткий, почти незаметный взгляд в сторону застывшего у стены светлицы Крута, и успокоительное движение того головой – не врёт слобожанин… Тем лучше. Уже легче!

– Благодарю за это. Твоя неправда многим жизни спасёт. Правильно поступил. Но впредь – за каждое слово лжи голову сниму. Всем ясно?!

Представители слобод нестройно прогудели «да», и Ратибор поднялся со своего кресла:

– Локоту мы завтра же повесим. На главной площади Славграда, зачитав указ о его обвинении и с перечнем преступлений. Этих двоих – тоже. Чтоб не одиноко в аду было. Купец изворовался, и тех, кто о его казнокрадстве сообщить хотел, жизни лишил. А товарник покрывал дела чёрные Локоты. Так что всем троим место на виселице. Гридней Локотиных – немедля в Жаркий град. Не пожелают – Перун меня простит, – уничтожу всех. А родичей их лично людоедам продам. Так и передать им. Дворец второго князя – под сиротский дом отдать. Челядинцев – расписать по слободам. Откажутся – пусть Локоту следом догоняют. Верёвки у нас делать умеют. Дармоеды да нахлебники мне не нужны. И не только мне… – И вдруг резко сменил тему, обратившись к Малху: – Что у нас с огнебоями?

– Слобода наша большие огнебои на новых основаниях с колёсами исправно льёт, даже больше обещанного. А вот с зельем проблема – не хватает хлопка. Мастерские товарные весь урожай ваты нынешний под себя взяли.

– Знаю. Посему – вату со складов слободы изъять, передать Рудничной слободе. Хватит ткани гноить! А что с ручными огнебоями?

Бренданов расплылся в улыбке:

– Сделали, княже. И скорострельность увеличили едва ли не вчетверо против прежнего. Начинаем на производство ставить. Как велено – к концу месяца первую сотню штук изготовим.