Скажи мне, где я

– Я плохо метала и потом разревелась.

– Верно, – говорит он. Его голос делается менее напряженным. – Не потому, что твои навыки вдруг изменились, а потому, что изменились твои эмоции. Ты ненавидишь, когда у тебя что-то плохо получается, Нова. А еще больше ты ненавидишь проигрывать. Но делать что-то плохо и проигрывать – не так ужасно, как тебе кажется, и это значит не то, что ты думаешь. Это свойственно человеку. На ошибках учатся. Более того, они дают тебе свободу не всегда быть идеальным победителем.

Я скептически смотрю на него.

– А что, быть идеальным победителем – плохо?

– По правде говоря, да, если ты не можешь им не быть. Так ты оказываешься в плену постоянного разочарования. Самые храбрые люди, которых я знаю, самые умелые люди, которых я знаю, – все они время от времени проигрывают и терпят неудачи. Но они признают это. И признание собственного поражения вызывает у других уважение и доверие. – Он многозначительно смотрит на меня. – Умение принять себя такой, какая ты есть и какой не являешься, дает тебе определенные преимущества…

Изо всех сил сопротивляюсь желанию рассказать ей, кто мой отец. Вряд ли это хорошо кончится, если она узнает, что он Лев.

– Мой отец Лев, – выпаливаю я, стоит мне об этом подумать. – Черт возьми! – кричу я, ударяя рукой по столу, и едва не падаю на пол, потеряв равновесие.

– Лев, – говорит она, втягивая воздух, и в ее голосе появляются грозные нотки. – Ты думала, я стану помогать Льву? – Она вытаскивает из-за пояса тонкий кинжал.

Спотыкаясь, делаю шаг назад и пытаюсь заставить голову работать. Теперь я отчаянно жалею, что не сказала Аарье и Эшу, где находится аптека.

– Поверить не могу, что сохранила ваше местонахождение в тайне.

«А теперь я сказала это вслух». Хочется кричать от отчаяния.

– Что ты имеешь в виду? Что никто не знает, где ты? – Ее губы трогает пугающая улыбка.

– Вот именно, – отвечаю я, с каждой секундой нервничая все сильнее.

– Если подумать, – говорит она, оглядываясь вокруг, – у меня кончаются кое-какие ингредиенты. – Она указывает на стеклянные бутылочки. – Тебя можно прекрасно под это приспособить.

На секунду я застываю, не зная, как и реагировать. Мой разум хочет отвергнуть ее слова и убедить меня, что она не собирается сделать из меня тинктуры или яды или другие кошмарные зелья, которые она тут готовит. Бросаю взгляд на многочисленные склянки с сушеными веществами на полках. Меня вдруг начинает тошнить. Перевожу глаза обратно на аптекаря; та задумчиво проводит пальцем по краю лезвия.

У меня на лбу выступает пот.

– Послушайте, – говорю я, отчаянно стараясь сосредоточиться на чем-то, что не выдаст отца. – Я понимаю, почему вас не прельщает возможность помочь мне.

– Я не собираюсь тебе помогать, – поправляет она.

– Но вы ошибаетесь, – говорю я и качаю головой. Страшно злюсь на себя.

– Это мне кажется очень маловероятным. – Она делает шаг вперед.