Корабль-призрак,

— И мне кажется, — продолжал Богдан Савельевич, — что на самом-то деле адмирал был взбешен моим и вашим назначением. И с радостью ухватился за удобный предлог, позволяющий от нас избавиться. Хотя бы на время. Но может статься, что и навсегда. Мало ли на море случайностей? — как вы, моряки, любите их называть… Особенно когда эти случайности плавают по ночам с погашенными огнями.

Старцев проглотил вертевшийся на кончике языка соленый флотский ответ на подобные фразочки сухопутных крыс: плавает, дескать, дерьмо в проруби, а корабли — ходят… Спросил лишь:

— Вы хотите сказать, что вся операция по захвату придумана лишь как средство избавиться от нас с вами?!

В тоне капитан-лейтенанта сквозило глубочайшее недоверие. Буланский улыбнулся и отхлебнул вино — совсем немного, лишь для проформы. Бокал его за все время разговора остался почти не тронутым.

— Полноте, Николай Иванович! Адмирал, без сомнения, не в восторге от нашего присутствия — но не настолько же… Нет, выход из сложившейся ситуации он нашел правильный. Возможно, единственно правильный. Но выбранные исполнители… Ваше в настоящий момент главное дело, — никак не геройские абордажи, но тихая и вдумчивая работа с людьми в собственной каюте. Не стрельба, но разговоры. Создание агентурной сети, как среди офицеров, так и среди людей, на ступень ближе стоящих к матросам — баталеров, кондукторов, телеграфистов, боцманов… Тогда и только тогда можно загодя, до прибытия в Японское море, профилактировать все слабые звенья в экипаже «Суворова». Плюс, естественно, координация аналогичных действий ваших коллег на остальных судах эскадры. А на абордаж любого другого флотского офицера отправить недолго. Да и к моему заданию ночные подвиги никоим образом не относятся. Хотя более чем любопытственно было бы взглянуть вблизи на эти самые «призраки»…

Капитан-лейтенант опять не одернул сухопутчика, вздумавшего именовать боевые корабли «судами». Никакой он не коллежский асессор, окончательно уверился Старцев. Куда правильнее титуловать Буланского штабс-ротмистром. Самый натуральный жандарм. Кто еще мог так легко и просто раскусить суть контрразведывательной работы на «Суворове»?

— Возможно, вы и правы, Богдан Савельевич, касательно мотивов адмирала. Но должен вам заметить, что операции со стрельбой мне не в диковинку.

— Знаю, знаю, — вновь улыбнулся Буланский. — Снятие осады с нашего посольства в Пекине, разгром шпионского гнезда в Одессе… Поздравляю, одесская операция была проведена не просто грамотно, я бы сказал — изящно.

Богдан Савельевич перехватил недоуменный взгляд капитан-лейтенанта и пояснил:

— Читал, видите ли, ваш послужной список в Главном морском штабе.

Старцев с трудом сдержал восклицание — изумленное и малоцензурное. Да кто же такой, черт возьми, этот Буланский?! Великий князь, путешествующий инкогнито?! Так ведь и для члена императорской фамилии так просто не откроются в Главном штабе хранилища с секретными папками…

Он поставил свой бокал на стол, резко встал, и продолжил стоя:

— Считаю, господин коллежский асессор, что никакой наш дальнейший разговор невозможен — пока вы не объявите четко и однозначно место вашей службы, равно как и имеющиеся у вас полномочия.

Старцев не удивился бы, назови собеседник в ответ любое из высших учреждений Российской Империи, либо центральный аппарат министерства, хоть как-то связанного с военными или законоохранительными проблемами. Но Буланский вновь сумел удивить. Он лишь широко улыбнулся и тоже отставил бокал, который до этого вертел в руке.

— Помилуйте, Николай Иванович! Какие могут быть секреты между людьми, оказавшимися в одной лодке — и в прямом, и в переносном смысле? Смешно, право… Служу я в Святейшем Синоде.

— Э-э-э… — не сдержался-таки изумленный Старцев. Такого он никак не ждал.

— Да вы присаживайтесь. Сейчас объясню вам суть дела.

* * *

— Видите ли, милейший Николай Иванович, Православная Церковь — общественный организм весьма сложный и деятельность сего организма весьма многообразна. И Святейшему Синоду, поставленному руководить делами, по видимости исключительно духовными, — приходится нередко сталкиваться с проблемами насквозь материальными. С весьма деликатными, надо сказать, проблемами. И — решать их соответствующими методами.

— Не могли бы вы выразиться несколько точнее? — спросил Старцев, всё еще неприязненно. Он, в принципе, допускал, что Синод может иметь своего представителя на эскадре. Боевой дух матросов и офицеров — дело, конечно, важнейшее. И кто-то должен координировать действия корабельных священников, как раз и отвечающих за состояние оного духа. Но что на месте координатора окажется чиновник Синода, без всякого сомнения, являющийся профессионалом тайных войн… Такое в голове укладывалось с трудом.

Буланский чуть помедлил с ответом.