— Не-ет… Ты про меня чего так плохо думаешь? Я быстро все схватываю, прямо как ихтиоловый клей. — И лыбится, аж рот до ушей, так бы и врезала по сопатке. — Одно не соображу никак: она — это кто?
А ведь верно, откуда ему знать, дурилке, что бион — ребровский, а значит, по определению девочка? Неоткуда. И, в общем, незачем.
— Ты не бери в голову, парень. Она… значит — машина.
— Понял. Не дурак. Где мой Бифитер?
Кэп Раскин щедро налил из набедренной фляжечки. А потом взял Диану под локоток и вывел из трюма.
— Пойдем-ка. Надо потолковать.
А за спиной у них Бо уже бормотал:
— Ладно, раз так, крошка, давай знакомиться… Ой, холодно… Чего ты так? «Крошка» тебе не нравится? Я могу и с уважением, но с уважением за жизнь поговорить не выйдет, понимаешь, нет? Ой, опять холодно… Ты вообще из каких мест? Хочешь, я буду звать тебя Бэби? Ой, совсем заморозила… Ну я ж тебя ни чуточки не хотел обидеть…
Кэп завел Диану к себе в каюту, вынул из сейфа початую бутылку Погремушинского коньяку с Терры-2 и отломил по кусочку настоящего горького шоколада с самой Земли.
— Это тебе, Ди, не какой-нибудь говенный Бифитер.
Рюмки тенькнули под аккомпанемент ее выжидательного молчания.
— Как скоро ты будешь в норме?
— Завтра.
— Сколько шансов у Добса?
— Ноль.
— Я так и думал. Но потом… ты… у тебя получится?
Диана вздохнула. Это совсем не тот разговор, какой бы ей хотелось вести в данную минуту.
— Я… у тебя найдется закурить, кэп?
— Один раз и только в моей каюте. От тебя даже пахнуть табаком не должно.
— Почему?