— А что мы ему сделаем?
— После того, что он сделал — что-нибудь такое, что ему сильно не понравится.
— А что? Он же толстокожий, как носорог.
— Дай мне время, — ухмыльнулся я.
От Лаун-авеню просто разило обыденностью. Улица из викторианских домов, обсаженных липами, весной имеющими жалкий вид. Детишки на велосипедах, и кто-то играет на пианино за открытым окном.
На Лаун-авеню я прожил всю жизнь. И ничего особенного в ней не находил, но Стив считал ее шикарной.
— Понимаешь, я тут даже ни разу не видел на мостовой собачьего дерьма, — говаривал он.
— Это потому, что у всех наших собак при рождении зашивают задницы. Вот лежишь ночью в кровати и слышишь, как они в своих конурах взрываются, как воздушные шары.
Мы шли по дорожке к моему дому, и Стив спросил:
— Чистый?
— Хотелось бы.
Я оглядел свой пикап. Это не была последняя шикарная фордовская модель, но это была моя машина, за нее деньги заплачены. Я сам ее перекрасил в огненно-красный цвет и белым над решеткой радиатора нанес имя —
Джек Атен очень смеялся бы. Иногда мне кажется, что я выкидываю наполовину кретинские штуки, только чтобы повеселить его призрак.
— Чист, как слеза. — Я потрепал машину по крылу.
— Ну, ты же не думаешь, что он такой дурак, чтобы повторить то же самое.
— А почему бы и нет, Стив? У него воображения — как у гусеницы. Если он узнал хороший прием, он его будет повторять ad nauseum.
— Ад — что?
— Пока нас не вытошнит, Стив.
— А сейчас у нее вид вполне ничего. — Стив провел пальцами по краске. — Без царапин.
— Видел бы ты ее вчера. Спущенные шины — и он всю ее вымазал говном. Краску, стекла, фары — все.
ebooksa