Старцев находился на месте. Принял пакет, расписался в журнале. К нему подъехал Карденас. Они вместе вскрыли конверт.
Подполковник Нието сообщил, что задание выполнил, завладел всей информацией, о которой шла речь. Передать ее он сможет лишь при личной встрече с представителями разведки Кубы или СССР. Агент добавил, что старых коммуникаций, выведенных из эксплуатации, в центре Сантьяго достаточно много. Есть возможность использовать их для проникновения во дворец или выхода из него. Небольшая группа вполне может это сделать. Далее шло сообщение непосредственно Карденасу. Нието информировал его о подготовке военно-морских сил Чили к совместным с американцами учениям «Унитес» и ведении следствия в отношении участников мятежа «Танкетасо».
Прочитав донесение, Карденас взглянул на Старцева и спросил:
- Ты доволен?
- Тем, что коммуникации, имеющиеся в центре Сантьяго, можно использовать?
- Да, конечно.
Карденас написал текст сообщения, адресованного Нието. Старцев передал его для шифровки и отправки в Чили. После чего, старшие офицеры разъехались по домам.
На базе спецгруппа КГБ «Дон»» приступила к подготовке операции «Бриз», которая имела очень важное значение. Речь шла о спасении двух лидеров Чили. Эту операцию под свой личный контроль взял Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Правда его больше интересовала судьба Луиса Корвалана, нежели Сальвадора Альенде.
Каждый день на базу доставлялись преподаватели испанского языка. Это были кандидат педагогических наук из МГИМО Илья Дмитриевич Говарин и Александр Александрович Санчес. Он работал переводчиком в ЦК КПСС и являлся выходцем из Испании. Был вывезен оттуда ребёнком в годы войны с Франко. Занятия длились по четыре часа с перерывом в 10 минут.
Преподаванием языка занимались также муж и жена Гомес. Им было приказано вести все разговоры с офицерами «Дона» на испанском языке. Переходить на русский и лишь в случае полного непонимания.
В субботу и воскресенье, соответственно 14-го и 15-го июля, офицерам было предоставлено увольнение в город к семьям.
С понедельника подготовка продолжилась в усиленном режиме. Богданов, Дубко и Казанец постигали азы языка сравнительно легко. В вот Дорохину он давался с большим трудом.
В конце концов, на одном из занятий доцент МГИМО не выдержал и заявил:
- Нет, так больше продолжаться не может. Надо что-то менять.
- Что не так, Илья Дмитриевич? - спросил Богданов.
- Не понимаю я, товарищ подполковник, - взмолился Дорохин. - Хоть убейте - в голову не лезет! Для меня этот испанский - тёмный лес.
- По по-английски, по-немецки научился же?
- Там понимал, здесь нет. Давайте я буду в командировке изображать немого.
Богданов посмотрел на Говарина и спросил:
- Что будем делать?