— Вы вызвали Самолетова…
— Аркадий Петрович, экий вы, право! — рассмеялся Стахеев. — Никто у вас не отбирает расследования. Просто вдвоем с Самолетовым вам будет гораздо удобнее, уж он-то купец настоящий… Понимаете ли, тут есть место для
…Самолетов чаевничал истово, можно бы даже сказать, самозабвенно: так, словно незадолго тому вернулся с необитаемого острова, где этих необходимых русскому человеку яств не водилось. Старательно медленно грыз постный сахар, чай пил не спеша, отдуваясь, отфыркиваясь и причмокивая — но в таких количествах, что разбитной половой уже доставил им на столик новую пару. Все это было, разумеется, по роли — чтобы привести покупателя в нетерпение и легкую нервозность. Каковые Аболин уже и начал проявлять понемногу, хоть и старался этого не показывать, с деланным спокойствием цедил чаек, к которому, похоже, не питал особенной симпатии. В конце концов, он предложил:
— Может, спросить водочки?
— Избавьте, — отмахнулся Самолетов, благодушно отдуваясь и наливая себе очередную чашку. — Водочка хороша при успешном завершении дела, а на самих торгах только вредит…
— Так и торгов не замечается пока что… — деланно равнодушно сказал Аболин, решительно отставляя свою пустую чашку.
Ну нисколечко он не походил на явившегося в наши дни жителя восемнадцатого столетия — еще один прилично одетый господин средних лет, какие на московских улицах нередки. А впрочем, с чего бы ему походить? Но человек определенно был
— Действительно, — словно спохватился вдруг Самолетов, отставил чашку. — Люблю почаевничать, грешен, иногда так увлекусь, что одергивать приходится. Иные водочку обожают потреблять этаким макаром, а я вот чаек… Ну что же, давайте к делу, дражайший вы мой Петр Петрович… Стало быть, ртутью интересуетесь, и серьезно… Ну, ничего удивительного, товар как товар, попадаются и диковиннее… Одно мы с вами забыли уточнить: какое количество вам потребно? Не помню я, чтобы это звучало…
Без малейшей заминки Аболин откликнулся:
— Поскольку ртуть — это некоторым образом жидкость, вещество не твердое, а текучее, то и мерить его уместно в тех мерах, коими жидкость меряют. Штоф, пожалуй.
— Это для начала, или вам потребуются более крупные партии? — деловито спросил Самолетов.
— Скажу вам честно: трудно пока сказать.
Самолетов самым демонстративным образом поморщился, словно в чашку ему попало по недосмотру полового нечто горькое:
— Положительно, не узнаю Пауля Францевича: никогда он не занимался
— Это отчего же? — осведомился Аболин с натуральным, кажется, удивлением.
— А вы не знали, сударь мой? — вкрадчиво спросил Самолетов. — Так-таки ртутью занимаетесь, и не знали? Опасен товарец, ох как опасен… Ведь если растворить ртуть в некоторой кислоте да долить спирта в надлежащей пропорции, да разболтать хорошенько, то получится у нас в итоге трудов наших белый порошок, который при сильном ударе взрывается не хуже пороха, а то и посильнее будет. Именуется сей порошочек гремучей ртутью. Именно ею господа террористы и обожают начинять свои метательные снаряды…
— Позвольте! — Аболин выпрямился, словно аршин проглотил, на его лице появилась нешуточная обида. — Уж не желаете ли вы сказать…
— Да полноте, что вы встопорщились на манер зверя дикобраза, — безмятежно сказал Самолетов. — Вовсе я не хотел сказать, что ртуть вам нужна для этих самых целей, боже упаси, простите на худом слове, если обидел чем… Просто товарец, знаете ли, скользковат, а торговцы оным в два счета могут оказаться на счету у Охранного отделения, что, согласитесь, приятностей не сулит никаких… Вот если бы вы, как человек с оборотом, солидную партию затребовали… Тогда, что ж, наше дело купецкое…
— Ну вот так уж получилось, что надобно мне не более штофа, — с легкой, словно бы извиняющейся улыбочкой сказал Аболин. — Вот возникла такая надобность. Даже ведра не нужно. Куда мне его потом девать?
— Уж не изобретатель ли вы какой? — с любопытством спросил Самолетов, разглядывая его в открытую. — Этой публике, случается, потребны бывают самые невероятные материалы, и не обязательно в больших количествах. Нет, не похожи, — заключил он. — Видывал я эту публику. Приличный, комильфотный, так сказать, изобретатель оборван, суетлив, взлохмачен, будто год волос не чесал, из карманов у него прожекты торчат, а поведением умалишенного напоминает… Нет, не похожи ничуть. Я бы скорее предположил, что вы чиновник в отставке или небогатый дворянин, на проценты с капитала живете.