— Ну, а все-таки?
—
Он развернул носовой платок и положил перед поручиком уже прекрасно знакомый тому необработанный алмаз, наполовину торчащий из кусочка кимберлита.
— Это что за стекляшка?
— Это не стекляшка, Аркадий Петрович. Это натуральный, необработанный алмаз, именно такими они в природе и добываются, это уж потом их огранивают… Знаю я местечко, где таких алмазов полным-полно. Только никто их
Поручик поднял на него глаза, словно в приступе мгновенного озарения, вскрикнул:
— Да черт побери! Если никто не знает, можно бочку накопать…
— Молодчина вы, — кивнул Аболин. — Враз ухватили суть дела. Вот именно что бочку. А то и две. А потом продать уже в виде старинных брильянтов… Ухватываете размеры прибыли? И вашей с нее законной доли? Ухватываете, глаза-то так и заблестели… — он положил ладонь на камешек и двинул его по столу к Савельеву. — Возьмите на время. Покажите толковому ювелиру, чтобы убедиться, что я вам не вру, и это действительно алмаз… Одним словом, Аркадий Петрович, вся наша коммерция исходит из того, что мы сейчас заранее знаем о том, что произойдет лишь долгие годы спустя… или не особенно долгие. А еще можно, например, отправиться за океан, в Америку. И дешево скупить там землицу, по которой пару лет спустя будут прокладывать железную дорогу — так что, когда ее у нас захотят купить, цена ей будет уже совершенно другая. Есть еще и другие задумки — и каждая сулит громадную прибыль… Вот, теперь вы, собственно, все и знаете… Немедленного согласия я от вас не требую, не на пожаре, чай, сходите к ювелиру, покажите алмаз, чтобы рассеять последние сомнения…
Савельев поднял на него глаза, усмехнулся:
— Если окажется, что алмаз настоящий, я к вам примчусь немедленно. И попрошу считать меня состоящим на службе.
— Да настоящий… — сказал Аболин. — Только вот что, любезный мой Аркадий Петрович… Вы уж, будьте так добры, ни единой живой душе про все это не рассказывайте. Прежде всего, ни одна живая душа вам не поверит. Если явитесь в полицию и будете убеждать, что скромный замоскворецкий житель путешествует из одного столетия в другое, вас ведь к докторам свезут, как пить дать… А у меня и паспорт в полном порядке, и улик против меня никаких. А то и… — его глаза нехорошо сузились. — Руки у нас длинные, крови не боимся, ежели того обстоятельства требуют. Компания наша большая и серьезная…
«Вот тут ты, сукин кот, врешь, как нанятый, — подумал поручик. —
— Вы меня не пугайте, — сказал он спокойно. — Я же не дурак, прекрасно понимаю, что за этакие россказни меня и в самом деле моментально в сумасшедший дом сволокут… Да и не собираюсь я болтать. Поскольку планы ваши понял прекрасно, прибыль тут, и правда, может выйти впечатляющая…
— Вот и ладненько, — сказал Аболин тоном доброго дядюшки. — Сохраните все в тайне — озолотитесь. А
— Прекрасно понимаю, — сказал Савельев. — Интереснейший вы человек, сударь, но вот в качестве продажного товара совершенно не годитесь. Гораздо выгоднее к вам — управляющим, или как там это назвать, не суть важно…
И вот тут настал самый подходящий момент… Доставая очередную папиросу, Савельев самым естественным тоном сказал:
— Да, вот что… Возможно, это и наглость с моей стороны, но, когда поступают приказчиком или управляющим в серьезную компанию, обычно
— Это уж безусловно, — спокойно кивнул Аболин. — Тем более что и
— А он — здесь?
— Да нет, Аркадий Петрович, — усмехнулся Аболин. — Он —