— Объясни.
— С револьвертом вас мигом на каторгу, — Евдокия понизила голос, — здесь по-другому надобны, штабы самому чистым остаться. Есть один человек, он поможет. Никто и ведать не будет!
Григорий долгим взглядом посмотрел на большую щербатую луну, затем в глаза Евдокии. Глаза определённо не лгали, ей доверять можно:
— Убивца нанять что-ли?
Глаза у кухарки стали сплошь чернющими, даже белков не видать. Но это видимо оттого, что долго на луну смотрел.
— Дорого, возьмет, наверное.
— Да вы что, хозяин! Полиция это вмиг! — Евдокия торопливо с придыханием зачастила: — и так про вас уже всякое говорят, Настасью родители оберегают, сразу про вас вспомнют, Григорий Павлович. Я ж говорю — «по-другому», и нанимать никого не надыть!
— Ладно, как это «по-другому», не томи, Евдокия!
— Тот человек в Залоге живёт, к нему идти надобны. Никто и не догадается что к чему, не раз испытано. Да и не он это сделает, а «другой».
— Кто это «другой»? — по коже поползли мурашки: интонация, с которой Евдокия произнесла слово «другой», отметала сомнения в том, что дело затевается нечистое, тёмное. Однако, не зазря люди про неё всякое говорят. Белки глаз всё ещё не были различимы, будто чёрные стекляшки в глазницы вставлены. Гриша машинально посмотрел на луну, затем на белую шею кухарки — в глубокой прорези рубахи видны большие белые груди, креста и в самом деле нет, — ты про что это?
— Глядите, Григорий Павлович, добра желаю. Да не смотрите вы на меня так, мне же стеснительно! — Евдокия запахнула ворот, — всё-таки душевное здоровье, говорят, беречь надобны. Все болезни от этого.
Гриша отвёл взгляд в сторону:
— Ладно, с утра пойдём к нему, Евдокия.
— Спокойной ночи, хозяин! — ласково бросила в спину. Григорий не ответил, но подумал — «ведьма!».
Ночь была спокойной, только странные чёрные зеницы без белков мерещились. Тем не менее, Григорий в первый раз по возвращении с войны хорошо выспался.
Григорий с кухаркой направлялись в глухой район города — Залог. Проходя мимо Богородицкой церкви, Гриша, глядя на купола, перекрестился, кухарка же шла так, чтобы хозяин как бы прикрывал её от храма, кажется, даже ростом чуть меньше стала — до того ужалась. Перекрестилась ли она, Григорий не заметил, да это его и не интересовало: душа пылала жаждой мести.
Миновав пару кварталов, остановились у пустыря.
— Пришли, Григорий Павлович.
Молодой человек растерянно огляделся:
— Куда?
ebooksa