– Она черненькая, – устало пояснил тот.
– Как уголь, – добавил Ларсен.
– Куури – это название племени? – спросил Харри, снова оказавшись в машине.
– Ну, не совсем, – сказал Эндрю.
– Не совсем?
– Долго рассказывать. В общем, когда в Австралию прибыли белые, там уже было шестьсот-семьсот местных племен – это семьсот пятьдесят тысяч жителей. Они говорили на двухстах пятидесяти языках, иные из которых были так же не похожи, как английский и китайский. Но благодаря огнестрельному оружию, невиданным дотоле болезням, расовой интеграции и другим благам, которые принесли с собой белые, местное население заметно сократилось. Вымирали целые племена. И когда от изначальной племенной структуры ничего не осталось, тех, кто выжил, стали обозначать общими названиями. Здесь, на юго-востоке, аборигенов называют «куури».
– А скажи мне, почему ты сразу не проверил, блондинка она или нет?
– Я ошибся. Наверное, какой-то компьютерный сбой. Что, у вас в Норвегии такого не бывает?
– Эндрю, ты понимаешь, что на такие марш-броски у нас сейчас нет времени?
– Почему? У нас даже есть время, чтобы тебя развеселить, – и Эндрю резко повернул направо.
– Куда мы едем?
– Вообще-то на Австралийскую ярмарку сельскохозяйственной продукции.
– Ярмарку? Эндрю, у меня сегодня вечером встреча!
– Да? Думаю, с «Мисс Швеция»? Да ладно, успокойся, успеешь! Но должен тебя предупредить как представителя правоохранительных органов: личные отношения с потенциальным свидетелем могут привести к…
– Ну разумеется, этот ужин имеет отношение к расследованию. У меня к ней кое-какие вопросы.
– Да-да, конечно.
Рыночная площадь казалась обширной проплешиной среди густо посаженных фабричных корпусов и гаражей. Когда Харри и Эндрю подъехали к большому шатру, воздух еще был насыщен выхлопными газами – только что прошли гонки на тракторах. На площади кипела жизнь: повсюду шумели и кричали, улыбались и пили пиво.
– Чудная смесь праздника и базара, – объявил Эндрю. – Такого в Норвегии не увидишь.
– Ну… у нас есть праздник «мартнад».
– «Ма-а-ар…» как?