— Тогда понятно, — согласился рабочий.
— Как это ты со здешним быдлом управляешься? — Ф. говорил.
— Ты мне зубы не заговаривай! — отвечал Вэн Клайберн. — Через час уже ночная заканчивается.
— А я при чем? Я что, между вами посредник, что ли? — сказал Ф.
Ф. старался так говорить, чтобы между слов его временами проступала отстраненность космоса и новоявленный смысл первозданной природы, но он и не ждал от иных соучастия в личной его сосредоточенности и изобретениях празднеств. Отмеренным остатком обихода своего собирался он распорядиться с достоинством субъекта, закосневшего в зрелости.
Вернулся Ш., и его уже ждали.
— Не люблю, когда наступают на мое надсознание, — с ходу сказал он.
— Собственно, я ведь и не обещал кому-нибудь доверять на слово, — возражал Вэн Клайберн уклончивым своим голосом.
— Когда я кого-нибудь обманывал? — выкрикнул Ш., снова, кажется, порываясь в свой яростный моцион. Несдобровать было бы всякому, попавшему под любую из его горячих частей тела.
— Этого я не знаю, — хладнокровно говорил Вэн.
— Я припомню тебе еще твою рекомендацию! — крикнул еще Ш. своему неподвижному приятелю. Крикнул еще Ш.
— Никто не тянул тебя на аркане, — откликнулся Ф., невозмутимый Ф. В иных своих изысканных упованиях состоять он собирался советником Всевышнего в делах отвращений.
Вэн Клайберн стал уходить, и Ф. потянулся за ним, прошли шагов пятьдесят по цеху, и вот оба ногами громыхают по железной лесенке, потом Клайберн Ф. предупредительно пропустил вперед себя в конторку, мягко стелет, сволочь, сказал себе Ш., вовсе не наблюдавший, но без того знавший всю сцену. Он походил вдоль нескольких гудящих машин, рабочие же остались на месте, и делом не занимались, но и не уходили, Ш. лишь старался безразличием занавесить свое одиозное презрение, украдкой спины своей только ожидая благополучного возвращения Ф.
Тот заставил себя ждать, но все же появился, шел не торопясь, при полном параде его бесцветности. Подойдя, он пнул один из мешков с селитрой.
— Можно, — сказал он рабочим.
Те засомневались и лишь с кроличьей кротостью поглядывали на приятелей.
— Ну что я сам стану это все грузить?! — гаркнул Ш. на рабочих.
— Подъезжай поближе, — рассудил Ф.
Важно было не расплескать паузу, и Ш. к выходу устремился безропотным своим шагом. Гулливером среди лилипутов ощущал он себя временами благодаря силе своего избранного безраздельного презрения. На улице он вдруг поперхнулся приглушенным механическим гулом и неподвижным холодным воздухом и после минуту головою крутил, силясь только сообразить, в какой стороне оставил свой величественный автомобиль. Эх, забыться бы сном благородным, сказал себе он, сном, полным достоинства…
Звук и воздух в помещении цеха располагали к напряжению и неустойчивости, Ф. продолжал ленивый разговор с одним из рабочих, тяготясь словами и наслаждаясь просветами между их надтреснутыми раскатами.
ebooksa