Арестанты могли выбраться из «Миража» только одним способом – введя себе в кровь антидот, нейтрализующий ксеролит.
– Они его нашли.
– Кого его? – Еще не отойдя ото сна, Стольников соображал медленно.
– Нейтрализатор. Антидот. Они нашли его.
– В тюрьме был нейтрализатор?
– Именно.
– Зачем?!
– Москва настояла. Я был против, но начальству виднее.
– Зачем в тюрьме антидот вещества, удерживающего почти тысячу головорезов в одном месте?! – Он рывком поднял свое тело с кровати, смахнул со спинки полотенце и направился в ванную. – Мне надо умыться, товарищ генерал! – крикнул он оттуда. – Без этого я не смогу понять мудрости этой глупости!
Зубов отошел к окну и начал говорить, всматриваясь в светлеющие очертания гор:
– Мудаки, они велели ввезти антидот на тот случай, если случится пожар или что-то вроде этого.
Стольников вышел из ванной, вытирая полотенцем мокрое лицо:
– Гуманизм?
– Именно!
– Значит, ввезти в иной мир, в мир, в существование которого даже я поверить не могу, убийцу, и там его ширять депрессантами и прочей химией, допрашивать с пристрастием – это гуманно. А вот позволить ему сгореть – это не гуманно? Где логика?
– А ты спроси, в чем заключается логика! Сливать в этот регион космические суммы госбюджета, зная точно, что их разворуют и ни копейки не потратят на социальные нужды!
– Кремль откупается от «чехов», чтобы те не устроили третью чеченскую кампанию. Разве не понятно? – Стольников швырнул полотенце на кровать, подошел к шкафу и стал вынимать из него новый камуфляж. – Это всем понятно. Так что теперь с тюрьмой?
– Одновременно с тобой в Другую Чечню войдет подразделение конвойной службы, чистильщики, и тюрьма будет приведена в порядок.
– Подождите, подождите… – остановил его капитан. – Вы сказали – «одновременно со мной»?
– Да.