— Церковь не жалует бродячих музыкантов, — ответил Тамме с легкой усмешкой. — Но я и правда всего лишь скрипач, а не колдун, отче. Я каждую из этих девушек видел всего по разу и едва ли вспомню, как их зовут. И я почти не выходил из трактира — это могут подтвердить слуги и сам господин Лисс.
— Ты слишком хорошего мнения о людях. — Клариссе показалось, что угол рта Иеронимуса дрогнул. — Кое-кто из них обвиняет тебя и только тебя во всем, что произошло. Но если ты говоришь, что невиновен… клянись. От имени Церкви я требую от тебя Священную клятву.
Теперь люди, сидевшие в зале, казались замерзшими.
— А если я не хочу? — Тамме опустил голову, и голос его прозвучал глухо. — Эта клятва отнимает год жизни у того, кто ее произносит. Она ложится на сердце, как кусок льда. Зачем, если я не виноват?
Инквизитор не ответил, и тогда музыкант положил скрипку и смычок на пол, сложил ладони в знаке Великой книги и заговорил:
— Именем Церкви, призываю в свидетели своих предков. Пусть подтвердят они, что я чист и я не убивал…
Скрипач произнес от начала и до конца всю Священную клятву. На последних словах голос Тамме внезапно сделался хриплым; музыкант схватился рукой за горло, но все же сумел договорить.
Клятва отзвучала, молния не поразила отступника. Он долго стоял, опустив голову, потом выпрямился и посмотрел на инквизитора. В волосах музыканта появилась седина, а у глаз — морщины.
Он постарел на год…
От долгой неподвижности ноги Клариссы заледенели. Она опять оглянулась: Эльмо смотрел прямо на нее, улыбаясь.
Иеронимус по-прежнему был спокоен — казалось, он только этого и ждал. Но когда он заговорил, Кларисса едва не потеряла сознание от ужаса.
— Я знаю, — просто сказал инквизитор. — Но я должен был просить тебя принести клятву, потому что иначе никто бы не поверил тебе. — Он повернулся к нобилю. — И мне бы тоже никто не поверил.
Арнульф посуровел.
— Отче, о чем ты говоришь? — спросил он, нахмурившись. — Чему мы можем не поверить?
— Скрипач в самом деле ни при чем, — проговорил Иеронимус. — Все произошедшее — дело рук не колдуна, а… колдуньи.
— Невозможно! — Эуфемия вскинула голову. — Ведь пропали
— Предположим, ей нужны их молодость и красота, — парировал церковник. — Но отчего вы не спросите, почему я так решил?
Все молчали.
— Когда мы вышли из трактира вчера ночью, я заметил, что кто-то подслушивал под окном, — сказал инквизитор. Тут Кларисса услышала странный звук и быстро обернулась: Эльмо смотрел в спину Иеронимусу с такой злобой, что девушка невольно испугалась — уж не кинется ли он на инквизитора? Тот между тем продолжал: — Я разглядел, что это женщина — точнее, молоденькая девушка в темном плаще. Она быстро скрылась в темноте, думая, что ускользнула незамеченной. — Иеронимус выдержал эффектную паузу. — Там, где прошло это… создание, остался след. Я чувствую его так же отчетливо, как вы, сидящие за этим столом, ощущаете запахи блюд. И, что самое главное, — он взмахнул рукой, — этим запахом магии пропитан весь дворец. Это значит, колдунья среди нас.
Повисло тяжелое молчание.