— Мне не следовало приносить клятву, — только и сказал он.
— Испейте воды напоследок, отче, — смиренно попросила Дамиетта, протягивая инквизитору кубок.
Иеронимус сделал глоток и поморщился.
— Холодная… Скажи мне, дитя, отчего никто из твоих родных не пришел?
— Они страдают, но очень боятся навлечь на себя гнев Церкви, — отозвалась Дамиетта. — А еще им стыдно, что член семьи замарал себя колдовством. Так, Клэр?
Кларисса вымученно улыбнулась и ничего не ответила.
— Пусть выйдут, — это была не просьба. — По крайней мере, меня они должны проводить как положено.
Дамиетта пожала плечами. Поле слов инквизитора во дворе начали собираться люди: робко выглянули слуги, а затем появились нобиль с ноблессой. Все молчали.
— Дай мне воды, — попросила Кларисса.
Дамиетта сделала вид, что протягивает ей кубок, и… разжала пальцы. Вода расплескалась, кубок покатился по замшелым плитам, которыми был вымощен двор.
— Обойдешься, — жестко сказала девочка.
Кларисса склонила голову, и распущенные волосы скрыли ее лицо.
— Я отрекаюсь от тебя, — провозгласил бледный и дрожащий Арнульф. Голова Клариссы склонилась еще ниже, плечи ее задрожали. — Отныне ты мне не дочь.
Эуфемия вздрогнула и отстранилась от мужа.
— Я не отрекусь от нее, хоть я ей не родная мать, — она взглянула в глаза инквизитору. — Я желаю Клэр только добра. Ты мог заподозрить меня, отче, — меня, знающую травы, родившуюся в Ночь духов…
— Это признание? — перебил ее Иеронимус.
— Нет, — женщина побледнела. — Но и она невиновна…
Инквизитор промолчал.
— Альма, — вдруг сказала Кларисса. — Я хочу увидеть Альму.
— Найдите ее, — приказал инквизитор.