Эльмо отсчитал пятьдесят ударов сердца, потом еще сто — слуги возвращались один за другим и сообщали, что Альмы нигде нет.
— Она спряталась и плачет, — насмешливо пробормотала Дамиетта. — Ревет, вместо того чтобы сделать хоть что-то полезное…
Ее услышал только Эльмо.
А еще, оглядевшись, он увидел скрипача: Тамме стоял, безвольно опустив руки, и в глазах у него была тоска, какую может испытывать лишь человек, потерявший надежду.
— Погодите, — прошептал чародей. — Я, кажется, понял…
Скрипач стоял, понурив голову.
— Не там ищете, — сказал Эльмо чуть громче. — Спросите часового.
…Она вышла из замка в полночь и не возвращалась с тех пор. Часовой не смог ее остановить, но заметил, что дочь нобиля чем-то очень испугана…
— Я понял! — Эльмо дрожал от возбуждения, но никто не смог бы заставить его замолчать, даже инквизитор — впрочем, именно Иеронимус не собирался мешать своему пленнику. — Тамме и впрямь ни при чем… он не знает, где девушка и что с ней произошло… Но ты
Скрипач кивнул.
— И для всех других девушек тоже, — добавил он очень тихо. — Но я не убивал…
— …потому что убивает тот, кто идет следом за тобой, — договорил Эльмо. — Или, если быть точным,
— Я устал, — скорбно прошептал музыкант, доставая скрипку из чехла.
И заиграл.
Эта музыка была полна тоской о безвозвратно ушедшем. Она была горше полыни, холодней северного ветра, острей кинжала убийцы, ядовитей сонной одури…
Когда тоска стала невыносимой и у всех по щекам потекли слезы, тень скрипача вдруг зашевелилась, потом медленно поднялась и… превратилась в девушку.
Серебристо мерцающие глаза в пол-лица, маленький рот, бледная кожа…
— Лесной дух… — прошептал Эльмо. — Великие Врата…
Белое платье без швов, облегающее фигуру, черный плащ, похожий на крылья. Она дрожит и расплывается, точно создана из тумана, — вот вместо девушки появляется лань, а вот — тигрица… и волк, и грифон, и олень, и дракон… и существа, которым нет названия…
— Я как-то раз заночевал в лесу, — сбивчиво принялся рассказывать Тамме, не переставая играть. — И ночью нави, лесные духи, танцевали для меня, а я играл… Утром, перед тем как уйти, я сказал… сказал, что в их танец можно влюбиться и потерять голову… Она ответила… что от моей музыки испытала то же самое… Но я не знал, что она говорит правду! И с тех пор… она следует за мной по пятам, не отставая… и если считает, что я играю для кого-то, а не для нее, то… гонит этого человека прочь, принимая разные обличья… гонит через лес, пока его сердце не разорвется!