Он поднял руку в традиционном приветствии и приблизился к самой кромке причала. С настойчивым, граничащим с наглостью вниманием начал он пристально рассматривать все формы и изгибы корпуса Корабля. Он молчал. Молчала и Посредница на носу, и только ветерок трепал ее черные волосы и белую матросскую юбочку.
— Привет, — наконец вымолвил Ленн. — Ждешь Капитана?
— Да, мой господин! — звонко отозвалась Посредница, потупив из вежливости синие очи.
— Меня зовут Ленн, — сообщил принц в изгнании.
— Просто Ленн? — на всякий случай уточнила Посредница.
— Для тебя пока просто Ленн, — гордо вскинув голову, пренебрежительно ответил мужчина. Он не намерен был объяснять каждой встречной, отчего не носит своего полного родового имени.
Девчонка на носу чуть помешкала, пока бортовой компьютер листал справочник заявленных Капитанов, затем взметнула на него свои длинные ресницы:
— Ты — Ленн-Изгнанник? Ленн-Отступник? Принц, лишенный имени?
— Узнала… — усмехнулся Ленн. — Ну и как, очень я страшный?
Но Посредница, словно не услышав его вопроса, низко поклонилась ему:
— Кто же не узнал бы на моем месте Последнего-из-Древнейших?
— Можно войти и глянуть тебя внутри? — спросил Ленн.
— Входи, — чуть зардевшись, Посредница перекинула ему сходни.
Некоторое время Ленн осматривал пока еще небольшие, но удобные и рационально обустроенные внутренности Корабля.
Командирская рубка, навигационный отсек, ретрансляционный узел, машинный зал, двигатели, отражатели, безынерционные ускорители, инкубаторы и амниотические камеры — все содержалось тут в идеальном порядке и готово было немедленно вступить в эксплуатацию. Ленн не скрывал довольной улыбки. Девчонка нравилась ему все больше.
Проглядев все перечисленное, Ленн отправился в каюту Капитана. Он потянул за ручку резной двери, показавшейся до боли знакомой, шагнул внутрь и… очутился в Комнатке-для-Размышлений королевского Дворца на Ригеле VIII. Именно отсюда он был с позором изгнан совсем недавно, именно здесь объявили ему, проигравшему, свою волю жирные буржуа.
Ковры, мраморные колонны и пурпурные занавеси… Конечно, это лишь копия, не золото, не дерево, не бронза, а только раскрашенный пластикат. Но цветы — живые. И вазы стоят именно там, где он расставил их собственной рукой.
Он взял в руки статуэтку метателя диска и, задумавшись, помолчал. Сердце его колотилось. Над ним издеваются или напротив — хотят ему угодить?
— Когда ты все это успела? — вздрогнув, спросил он Посредницу, возникшую у него за спиной прямо из стены.
— Только что, мой господин.