— Надо подождать, пока осядет земля, прежде чем ставить надгробие.
— Где похоронены мои бабушка и дедушка?
— Недалеко отсюда. А где могила Джона?
— Ты не знаешь?
— Нет, — отвечаю я и чувствую, что краснею.
— В деревне Грейт-Хотон, где до сих пор живут его родители. Я хотел увидеться с ними.
— Почему не стал?
— Не знаю. Возможно, раскапывать прошлое — не всегда хорошая идея.
Помню, как сама ездила туда после того, как Джон отказался от свидания со мной в тюрьме. Пришла к ним в дом и честно рассказала о том, что встречалась с их сыном и даже была беременна от него, но два года назад потеряла ребенка. Они мне не поверили и отказались просить Джона со мной увидеться. Мол, я не первая являюсь у них на пороге со своими «больными фантазиями»; они потребовали, чтобы я уходила и больше не возвращалась. Мне нечего сказать Дилану, поэтому некоторое время мы едим молча, в неловкой тишине.
— Как родители? — спрашиваю я наконец.
— В порядке.
— Не планируешь рассказать им обо мне?
Он качает головой.
— Я же говорил, сейчас не время.
— Прошло два года.
— Знаю.
— Нет ничего необычного в том, что мы с тобой общаемся. Это естественно. Что тебя останавливает?
— Они могут расстроиться.
— Разве они не хотят, чтобы ты был счастлив?
— Конечно, хотят.