Кочегарка

Руки Джолин покрылись гусиной кожей.

– Это могила китаянки и ее дочери-полукровки. Люди узнали, что она живет со старателем в каньоне Дьявола; Честер Уильямс с радостью поднял городское население, и их линчевали. Мне кажется, что это произошло гораздо раньше событий, описываемых в этом дневнике, когда он был еще очень молод. Но, очевидно, это событие стало поворотным в его жизни, потому что он не просто упоминает о нем – он описывает его в деталях. «Я сильно натянул веревку, и девчонка взлетела под крону дерева» – так он пишет. «Мы рассмеялись, видя, что ее ноги продолжают свой непроизвольный танец», – Лесли перевернула страницу. – После этого мужчину похоронили на кладбище рядом с нынешней площадкой для гольфа, а мать и дочь, так как они не были христианками, закопали в лесу, там, где сейчас проходит тропинка.

Джолин вздрогнула.

Семья в расщелине.

Именно о ней она сейчас вспомнила. Чужаки на чужой земле в поисках лучшей жизни… Только вот нашли они свою смерть. Интересно, кого повесили первой – мать или дочь? Джолин надеялась, что мать. Будучи сама матерью, она не могла представить себе судьбы более ужасной, чем видеть, как убивают твоего ребенка.

Бессознательно женщина обняла Скайлара за плечи и крепко прижала к себе.

У Лесли, смотревшей на нее, лицо было белым, как бумага.

– После того как они умерли, Уильямс отрезал большие пальцы с их рук и оставил себе. Здесь написано, что даже через много лет он любил их доставать и любоваться ими.

Джолин бросила взгляд на мать, ожидая хоть какой-то реакции, но ничего не увидела. Мать знала последнего из Уильямсов, внука писавшего. Джолин ожидала от нее более эмоциональной реакции на подобные откровения.

– Но в подвале было больше, чем две пары больших пальцев, – сказала Лесли.

Джолин вспомнила слова своего сына: «Они хотят отомстить», – и впервые ей в голову пришла мысль, что она может знать, кто такие эти «они».

– Эти пальцы были не единственными, – сказала она мягким голосом. – Их там было много.

– Тогда я продолжу читать, – кивнула Лесли.

Ему снилось лицо в окне – коричневая морщинистая голова и жуткий оскал зубов. Только лицо было не в окне, а прямо над ним, на расстоянии всего в несколько дюймов. По мягким движениям головы из стороны в сторону и колебаниям его собственного тела Скайлар понял, что мужчина куда-то его несет.

Только это был не мужчина.

То есть когда-то, давным-давно, ЭТО было мужчиной. А то, что сейчас держало его на руках, то, что забрало его из туалета в школе и теперь куда-то несло, было трупом – но не простым трупом, а каким-то монстром, только Скайлар не мог определить каким.

И он тоже был не самим собой. Он был куклой. Каким-то образом он превратился в марионетку, и теперь этот труп нес его из глубокого подземного тоннеля в… куда?

Скайлар этого не знал и даже боялся об этом думать.

– Мне так много надо тебе показать, – произнес монстр с присвистом, и, хотя говорил он на неизвестном языке, Скайлар его прекрасно понял.

Монстр дернул за его ниточки, и Скайлар сел у него в костлявых руках. В просветах в окружающей их грязи он увидел мальчика, которому отрубили руки, ноги и голову; мужчину и женщину, которых похоронили заживо; старика, которого задушили; и девочку, которую разрубили пополам.