Синхромир

– Видишь, я безоружен. Я не собирался пакостить в маминой спальне и затевать перестрелку. То есть ты можешь сделать со мной что захочешь. Можешь убить меня до того, как проснётся мама. Но ты не сумеешь помешать её пробуждению. И один ты не сможешь отправить её обратно в гибернацию. Ведь так?

Питер ухватился за ручку на корпусе «скорлупы», осторожно сел напротив Тоби.

– Эви рассказала тебе о долях?

– Эви мне не сказала ничего, – ответил тот, не скрывая разочарования. – Она научилась точно следовать приказам. – Теперь в его голосе слышался гнев. – Она сама или ты сделал её такой?

Питер не ответил, но пистолет его по-прежнему смотрел на Тоби.

– Знаешь, когда я выяснил, на что способен, то подумал: мама дала мне суперпользовательский аккаунт в корпоративной системе. Разумно. Вопрос в том, имеете ли вы такие же привилегии. Должны иметь, конечно, если бы мама полностью вам доверяла.

– У нас бывали разногласия, – ответил Питер. – Но о тебе никто не думал.

– Значит, если бы она была суперпользователем с администраторскими привилегиями, то вы были бы обычными пользователями. И если бы ей не понравилось то, как вы распоряжаетесь частотами, она могла бы блокировать или отменить ваши приказы. Но ведь система работает иначе. Верно?

Питер смотрел на брата, как заворожённый, но быстро опомнился и возразил:

– А разве это важно? Эви поймала достаточно твоих людей на Фисбе, чтобы выяснить, что к чему. Банальное мессианство, как мы и предполагали.

Тоби открыл было рот, но Питер не дал ему сказать:

– Да брось! Они обожают тебя! Ты явился с неба, пообещал переменить частоту и, как я слышал, собираешь армию для штурма Дестриера, – Питер презрительно усмехнулся. – Так что не надо мне втирать про семейные ценности!

Вдруг Тоби понял, что Питер остался прежним. Пусть даже он хотел убить его, но ведь признал в нём брата. И это меняло всё – точно так же, как с Эвайной. Все армии, синхромиры, боты и ожидания тысяч планет просто исчезли. Остались только спорящие братья.

Теперь старший знал, что говорить и как подействовать на младшего.

Как обычно.

– Если бы я по-настоящему хотел разыграть из себя мессию, разве я не привёл бы сюда армию? Я просто хотел поговорить с тобой.

Слова возымели действие – пистолет в руке Питера дрогнул. Как бывало в спорах с младшим братом, Тоби не удержался от искушения добавить:

– Кстати, а кто придумал всю это муть про мессию, а? Пит, это же твоя выдумка. Вы двое мне эту глупость прямо в руки вложили, и вся планета захотела – нет, потребовала! – чтобы я ей последовал! Но я не собираюсь этого делать, потому что вся муть с мессией – гиблая дребедень. Ты никогда не боялся того, что я вздумаю играть в бога. Хуже того – ты на это рассчитывал!

– Религия… её Эви придумала. Всё от неё, – выдавил побледневший Питер.

– Но не ради развлечения, верно? И не только для того, чтобы держать народ в узде. Пророчество – лакомая приманка для самозванцев. Я слышал, приманка и ловушка работали безупречно. А в случае, если я всё-таки вернусь, я ведь побегу к маме. Ну и? – Тоби развёл руками. – Как только я пойду на Дестриер, все, кто интриговал за твоей спиной, все, кто сомневается, все предатели переметнутся под мои знамёна. И раскроют себя. А мы явимся на Дестриер, и нас там разгромят. Ох, Питер, это так… ты в «Консенсус» переиграл! – Тоби даже вздрогнул от омерзения. – Так гнусно! Но вот чего я не мог взять в толк: зачем так подло поступать со мной? Как я мог угрожать твоей великой империи? Разве, вернувшись, я не захотел бы отпраздновать твой успех?