Сапфировое ожерелье

- А это кто?

- Советник Барус, барон Грецки?

- Не…, - на лице мужика отразилась минимальная мозговая деятельность. – Я бы запомнил. Знаешь какая у меня память?

- А что в лагере говорят?

- Да ничего интересного, - пожал плечами посыльный. – Матерят Подольских, кроют по матушке полковника, еще Марева какого-то опасаются и чует мой нос, а он меня редко подводит, что именно по Мареву старшие и договорились. Я лично старика сопровождал до точки и слышал, как они про него толковали.

- Значит Марево. Ну хорошо, можешь идти.

Боец пожал плечами и отошел в сторону, занятый одному ему известными мыслями, а Зимин впал в крепкую думу. С одной стороны, он ни на грош не верил в письмо. Коварный старик мог просто отвлечь внимание спасательного отряда и в те минуты, когда Слава читал якобы адресованные для него строки, он штурмом брал челнок. Проверить подлинность, разве что поверив собственным глазам и опознав подчерк друга, иначе было никак и теперь вставала актуальная дилемма. Верить гонцу с его посланием или нет. Беда состояла в том, что при расставании Дима и он не договорились не о способе связи, не о специальном слове, при звучании которого из чих-либо уст нужно было драпать во все лопатки.

Положение спас верный десятник.

- Командир. – Появился он из-за спины, как всегда бесшумно, заставив сердце рейдера уверенно броситься в пятки. – О чем пригорюнился.

- Вот, - Зимин подсунул под нос усача письмо. – Вроде бы и все хорошо, а вроде и не очень.

Азир с сомнением принял листок и долго вертел его, переворачивая то так, то эдак, и под конец пожав плечами отдал его новому владельцу.

- Вы простите меня командир, - ответил он, - я человек не шибко умный, но читать и писать вроде как умею. Должность там обязывает, и вообще, но тут же какие-то каракули. Ни черта понять не могу.

- Вот я дурак, - Зимин хлопнул себя по лбу. Конечно командир лихого конного десятка понимал Славу, однако записка была написана по-русски, а грамоты такой усач знать не знал. – Извини дружище. – И в двух словах он пересказал собеседнику послание Сбирского.

- И даже заветного слова не придумали? – Удивился усач. – Ну что бы если что…

- Да в том то и дело.

- Не знаю, что вам и посоветовать. – На секунду Азир замолк и в темноте были видны только блестящие белки его глаз, да слышалось чавканье дурманящей смолы на крепких зубах. – Если бы дело касалось барона, то я наплевал бы на все эти писульки, и двинулся бы дальше.

- Но мы не можем двинуться. – Поморщился Зимин.

- И почему же это? Уж не из-за рации ли в машине?

- Откуда ты знаешь про рацию? – Спохватился Слава, но Азир только рукой махнул.

- Командир, - сухо ответил он. – Вы же образованный человек. Вы не смотрите что я в сапогах, и доля моя военная. Я же отлично понимаю, что много чего, и твои соплеменники к нам протащили. Как уж приперли эти диковинки, и откуда они все, мне плевать, однако очевидную выгоду многих отлично понимаю, ценю и практикую. Рацию от ведра с дерьмом я отличить могу, и не мудрено, коли антенна от нее аж до облаков достает. Вон как ее степной ветер мотыляет.