Сердце дракона. Том 18. Часть 2

Нет вовсе не потому, что обладал невероятными способностями могучего адепта. Скорее — из собственного опыта. В подобных заведениях он бывал куда чаще, чем ему бы хотелось. И нет разницы, в какой заднице мира они находились. В Лидусе, на границах Империй или здесь, в Чужих Землях.

Внезапно в общей какофонии звуков раздался взрыв утробного гогота, а мимо, в сторону дверей, пролетело очередное тело.

Хаджар протянул руку и выхватил из мертвой хватки выпивохи чарку. Осушив залпом, он швырнул её через спину вдогонку к покинувшему заведение проигравшемуся картежнику.

В Риме — веди себя, как Римлянин.

— Омерзительно, — скривилась Лэтэя.

Какими бы достоинствами не обладала Падающая Звезда, но она являлась принцессой клана, знавшей в своей жизни и шелка, и янтари, и угли в мягкой постели, согревавшие её холодными ночами.

Может поэтому Хадажру и было с ней так легко. Она, порой, напоминала ему о доме. В каком бы мире этот дом не находился.

— Пойдем, — махнул он в сторону, откуда все еще доносилось эхо гулкого гогота.

Пройдя мимо нескольких столов, обменявшись взглядами с парой официанток и поймав на своей спине взгляды куда менее приятные и более… смертельные, Хаджар и Лэтэя (вместе с плетущимся позади Артеусом), все же прорвались сквозь гуляющую толпу.

Как и ожидалось, за эти несколько месяцев, тянувшиеся несколько жизней, в отряде Абрахама ничего особенно не изменилось.

Заняв самый большой стол, отряд, окружив себя несколькими выпивохами разного калибра паршивости, зарабатывал себе деньги.

Ну, вернее, зарабатывал Абрахам, а остальные занимались своими делами. Мальчишка Густаф, зачем-то отрастивший на лице редкую поросль, отдаленно напоминавшую бороду и усы, самозабвенно точил наконечники для стрел. Те, что уже прошли обработку, он складывал перед собой в шахматном порядке.

Сидевший напротив Алба-удун, гном из Рубиновой Горы, пил горькую брагу, поглаживал по заднице сидевшую у него на коленях деву явно не самого «тяжелого поведения» и смотрел на лучника с едва скрываемым высокомерием. По мнение Албадурта все, что выходило из-под молота людских кузнецов и артефактов не стоило и малейшего упоминания.

Иция, сплетя густые рыжие косы (такие же густые и такие же рыжие, как и у гнома, но не стоило при ней этого упоминать) о чем-то жарко спорила с незнакомым Хадажру молодым человеком. Человеком, с масляными глазами и видом того, кто привык проводить каждую ночь в компании новой незнакомки. Таких в каждой таверне встретить можно было.

Что-то вроде жиголо на манер пути развития. Возможно даже из числа тех, чья техника медитации позволяла им усиливаться путем плотских утех. Обмен энергий и все такое. Хаджар не особо разбирался в подобных нюансах.

Колоритный Гай, вокруг которого сформировалась зона отчуждения, закутанный в рваный плащ, изредка потягивал пенный напиток, а затем машинально протирал маску, закрывающую половину лица. Его огромная секира, приставленная к столу, потеряла часть тканевых обмоток, и проглядывающая наружу сталь то и дело ловила блики от свечей на высокой люстре.

Все они были одеты в походные костюмы, а с лиц лишь недавно смыли дорожную пыль. По этим признакам можно было легко догадаться, что и сам Абрахам и его отряд изрядно истрепался по дороге в город. Может и на их долю выпали какие-то приключения.

Все же, как говорится, день, прожитый в Чужих Землях — уже само по себе испытание.

— Генерал! Принцесса! — замахал рукой привставший из-за стола Шенси. В цветастой широкополой шляпе, сером плаще и камзоле, снятом явно с чужого плеча, он держал в правой руке чарку, а в левой — карты. — О, вы привели с собой новенького?! Заниматель! Густаф, тебе теперь будет не одиноко в твоих яслях.

— Иди в задницу, Абрахам.