Отчуждение

Только успел столб догореть и погаснуть, как я шагнул к месту, из которого он исходил. Раздвинул кусты, за ними было скопище камней разного размера. Но ни на листьях, ни на траве, ни на камнях – нигде не было никакого следа нагара. А пламя было такое мощное, словно исходило из сопла двигателя космического корабля или боевой ракеты – и то и другое я видел только по телевидению, но воображение подсказывало именно такую аналогию. И в месте я точно не ошибся – это было слишком близко от меня. Однако никаких следов найти не удалось.

– Товарищ старший лейтенант! Слева… – подсказали мне по связи.

Я посмотрел в указанном направлении. Слева, на склоне, валялось что-то большое.

– Не подходить никому! – приказал я, а сам направился туда.

Раздвинув кусты, я увидел искореженный профилированный металлический лист. С одной стороны к нему были припаяны какие-то провода и два ящичка с непонятными мне приборами. Определить металл визуально я не смог, но по цвету и внешнему виду это был кусок внешней обшивки космического «монстра».

Я посмотрел на свою целую перчатку, которую еще не снял, и этой рукой потрогал лист. Он был слегка теплый. Но лишь настолько, насколько металлический лист может нагреться на солнце, хотя лист этот лежал не на солнечной поляне, а в кустах, в тени, то есть от солнца скрытый еще и густой хвоей ближайшего дерева. И занесло его сюда, как я подумал, взрывом, когда «монстр» развалился на части. Что его развалило, я знал точно. При взгляде с хребта в ущелье, в том месте, где это позволяли деревья, была видна только большая воронка, медленно наполнявшаяся водой из ручья. Самого «монстра» видно не было. Да и взрыв мы все слышали. Мощный, разрушительный. Чтобы что-то уцелело после такого взрыва… Я, человек военный, даже предположить такого не могу…

Я внимательно рассмотрел лист и даже «планшетник» повертел, чтобы все снять вблизи, под разными ракурсами. Металл меня заинтересовал. Я попробовал согнуть его пальцами – углы поддавались силовому давлению. Тогда я снял с липучек за плечом нож вместе с ножнами, соединил нож и ножны, образовав ножницы. Вообще-то эти ножницы предназначались для обрезки телефонного кабеля или не слишком толстой колючей проволоки. Но я рискнул попробовать порезать лист. Он поддался. Мне требовался совсем небольшой кусочек – для анализа металла, который должны будут провести специалисты военных научных институтов. Я хотел быть полезным отечественной военной науке и потому старался быть аккуратным. Справившись с задачей, я тем же прочным ножом с толстым каленым лезвием отломал оба ящичка, что крепились к листу непонятным образом и недостаточно крепко для армейского ножа. Один из ящичков имел короткий хобот, выходивший наружу. Пришлось и хобот ножом выковырнуть. Убрав все это себе в рюкзак, я вернулся к взводу. В это время в наушниках прозвучал короткий негромкий вызов. Сигнальная лампочка на коммуникаторе показывала, что со мной снова пытается связаться наш начальник штаба майор Ларионов. Не понимает товарищ майор, что мне сейчас не до него! Но субординация есть субординация, и никто ее в армии не отменял.

– Корреспондент Семьсот сорок один. Слушаю вас внимательно, Сто пятнадцатый…

– Как дела, Власаныч? – задал Ларионов совсем уже неуместный вопрос.

– Стараемся, товарищ майор. Рассматриваем…

– А что ничего не сообщаешь?

– У меня вертолета в наличии, товарищ майор, нет. Говорят, на взвод выделять накладно. Не выделяют. А без вертолета мы даже со склона спуститься не успели. Докладывать, кроме несущественных мелочей, нечего…

– Понятно, Семьсот сорок первый, понятно… Повнимательнее там. Я вот что звон… Отставить… Я вот что на связь вышел! У тебя как сейчас финансовое положение? Не в конкретный момент, не то, что ты в кармане носишь, а вообще. Дома, так сказать?

– Как у всех командиров взводов. За звание платят, за должность платят, за командировки платят чуть больше. Но в целом всегда хочется еще. Сказать, что я финансово обеспечен, язык не поворачивается. Каждый месяц до жалованья занимать приходится…

Голос начальника штаба понизился до шепота, но наушники его все равно улавливали и выравнивали до нормальной речи:

– Мы тут тебе приработок хороший нашли… В долю возмешь?

– Сувениры, что ли, с собой принести? – спросил я, вспомнив, как читал в Интернете, что проданных по объявлениям частиц Челябинского метеорита по массе столько, что на добрый астероид хватит. На такой, который нашу планету при столкновении на куски бы разворотил.

– Это сможешь, думаю, частным порядком, без нас… – Майор Ларионов, мне показалось, поморщился от своих слов.

– Вы, товарищ майор, как я понимаю, не один? – невинно поинтересовался я, соображая, как я могу на своем положении заработать, и кто еще, кроме Ларионова, пытается ко мне примазаться.

– Да. Предложение исходит от начальника антитеррористического штаба республики. У генерала есть связи на крупных американских телеканалах. Журналисты несколько раз приезжали, он с ними общался – интервью давал, позволял с пленными бандитами поговорить, доставлял для беседы родственников убитых. Оставили координаты. Он предлагает продать твою видеозапись за границу. И уже созванивался. И переслал им первый видеосюжет. Нам предложили за запись сто тысяч долларов. Гарантия, что оплатят, стопроцентная. Если обманут, тогда мы продадим другим остальные, более интересные записи вместе с первой. Делиться это должно на троих, если ты не возражаешь против посредников.