Рассчитывая время с той же безошибочностью, как во время игры и при испытании яда на манекенах и двух несчастных женщинах, работницах продовольственного склада, Фенринг застыл на месте, прислушиваясь к дыханию жертвы, как это делают лазанские тигры перед прыжком. В одной руке Хазимир держал тончайший капилляр-иглу, а в другой распылитель анестетика. Старый Эльруд лежал на спине в очень подходящем положении. Император походил на мумию. Пергаментная кожа туго обтягивала стариковский череп.
Твердая рука поднесла распылитель к лицу спящего человека. Фенринг мысленно считал, выжидая нужный момент…
В середине промежутка между двумя дыхательными циклами он нажал на кнопку распылителя, и туман обезболивающего вещества окутал голову императора.
Внешне Эльруд нисколько не изменился, но Фенринг наверняка знал, что нервные окончания кожи на время стали мертвыми. Настало время убийственного укола. Тонкая, как волосок, игла вошла в нос императора. Кончик ее, снабженный системой самонаведения, скользнул вглубь, прошел сквозь пазуху и проник в лобную долю головного мозга Эльруда. Выждав мгновение, Фенринг выдавил в вещество мозга химическую мину замедленного действия и тотчас извлек иглу. Всего несколько секунд, и дело сделано. Никаких следов, никакой боли. Никакими существующими способами невозможно обнаружить в мозгу императора эту многослойную химическую машину, приведенную в действие Фенрингом. Маленький катализатор, заложенный в лобной доле, отныне начнет расти и выполнять свою разрушительную миссию.
Каждый раз, когда император будет пить свое любимое пиво, его собственный мозг станет выделять в кровь небольшие дозы каталитического яда, превращающего безобидное пиво в смертельный, незаметно действующий яд. Разум императора постепенно начнет сдавать. Как приятно будет наблюдать за этим необратимым процессом.
Фенринг обожал тонкую работу.
Квисац Хадерах: «Сокращение Пути». Так назвали Сестры Бене Гессерит некое неизвестное искомое, для нахождения которого они пытались воспользоваться генетическим решением. Требовалось создать мужчину Бене Гессерит, который послужил бы мостом для соединения пространства и времени.
Наступило еще одно холодное утро. Сквозь серые тучи, с которых сеялся мелкий дождь, проглянуло маленькое синевато-белое солнце Лаоцзинь, осветившее выложенные терракотовыми плитками крыши домов.
Преподобная Мать Анирул Садоу Тонкин надвинула на лоб капюшон и застегнула ворот накидки, чтобы уберечься от сырости, которую нес с собой всепроникающий южный ветер. Быстрыми мелкими шажками Преподобная Мать пересекла вымощенную мокрой от вечного дождя брусчаткой площадь, чтобы войти в сводчатую дверь административного здания Бене Гессерит.
Она опаздывала, поэтому ей пришлось бежать, хотя даме ее положения не подобает бегать, как пунцовой от стыда школьнице. Верховная Мать и члены Совета уже собрались в палате Капитула, но их встреча не могла начаться без Анирул. Только она обладала всеми необходимыми документами, касающимися селекционной программы, и только у нее хранились данные, полученные из Другой Памяти.
Обширный учебный комплекс на Валлахе IX был базой операций Бене Гессерит, которые проводились по всей Империи. Первое в истории Убежище Общины Сестер было воздвигнуто именно здесь, в первые годы после великого Джихада Слуг, в то время, когда основывались великие школы для изучения человеческого сознания. Некоторые строения учебно-тренировочного центра были построены несколько тысячелетий назад, но были и более новые постройки, стиль которых соответствовал стилю первоначальных зданий, полных привидений, легенд и слухов. Буколический вид зданий полностью соответствовал принципу, который исповедовала Община Сестер: минимум внешнего, максимум содержания. Лицо Анирул полностью отвечало этому требованию: продолговатое, ничем не примечательное лицо, и только в глазах таилась глубина нескольких тысячелетий человеческой истории.
Деревянные, оштукатуренные здания, выстроенные в эклектическом архаичном стиле и покрытые сиенскими крышами, подернутыми полосками проросшего в щелях мха, и маленькие сводчатые окна, приспособленные для концентраций скудного света и тепла от маленького солнца, производили странное впечатление и не поражали воображение высоких надменных визитеров. Однако это последнее обстоятельство нисколько не тревожило Сестер Бене Гессерит, работавших в учебном центре, где за неказистой внешностью классов пряталось глубочайшее знание истории и психики человека.
Сестры не слишком высовывали нос, передвигаясь по всей Империи, но их всегда можно было видеть там, где происходили решающие события. Сестры Бене Гессерит смещали политическое равновесие в поворотных пунктах истории, наблюдали за изменениями, подталкивали их, достигая при этом своих целей. Для них было только к лучшему, если противники недооценивали их, так на их пути возникало меньше препятствий.
При всех внешних неудобствах и трудностях, которые представляла планета Валлах IX, она была едва ли не идеальным местом для тренировки психической мускулатуры, если так можно выразиться, что являлось главным условием воспитания полноценной Преподобной Матери. Хитросплетение зданий и инфраструктуры настолько соответствовало духу и задачам Ордена Бене Гессерит, что было почти немыслимо менять место нынешней дислокации Общины Сестер и ее учебно-тренировочного центра. Да, были, конечно, планеты с более теплым климатом и более ярким солнцем, были более гостеприимные миры, но какая же Преподобная Мать может получиться из послушницы, которая не готова испытывать нужду и терпеть лишения, одновременно принимая тяжелые решения, как то подобает настоящей воспитаннице Бене Гессерит?
Утишив дыхание, Преподобная Мать Анирул поднялась по скользким ступеням крыльца административного здания и оглянулась на площадь. Она стояла выпрямив спину и расправив плечи, хотя на них давил груз тысячелетней памяти, которая была заключена в ее сознании. В этом отношении Преподобные Матери мало отличались друг от друга. Голоса прошлых поколений эхом отдавались в Другой Памяти какофонией мудрости, опыта и мнений, доступных всем Преподобным Матерям, а в особенности Анирул.
Именно здесь первая Верховная Мать, Ракелла Берто-Анирул, в честь которой выбрала свое имя Анирул, произнесла первую легендарную речь, создав первую Общину Сестер. Ракелла выковала новую школу из нескольких послушниц – самых отчаянных и крепких, которые, как и некоторые их предшественницы, сумели несколько столетий прожить под гнетом думающих машин.
Имея доступ к множеству совокупной памяти в своем сознании, Анирул знала всю последовательность своей генеалогии, все ее ступени, которые занимали на ней ее блистательные предки. Она могла слышать каждое их слово, произнесенное много столетий и тысячелетий назад. По ее спине пробежал холодок, заставивший женщину остановиться. Хотя она была молода годами и отличалась гладкой кожей, в ее психике находились памяти всех живших когда-либо предков, такая древность тяготила, и хотя такой особенностью обладали все Преподобные Матери, голоса предков звучали в памяти Анирул громче и отчетливее, чем у других. Эти советчики придавали уверенность, помогали в трудные минуты, предостерегая от глупых и нелепых ошибок.
Однако Анирул обвинят в рассеянности и неоправданной задержке, если она не явится на Совет. Некоторые говорили, что она слишком молода, чтобы стать матерью для Квисац Хадераха, но ведь именно ей Другая Память открывает больше, чем остальным Сестрам. Анирул понимала, что она больше других подходит для роли матери Квисац Хадераха, поскольку лучше других Преподобных Матерей осознает необходимость рождения этого человека. В ее душе присутствует вся Память, в то время как некоторые детали недоступны большинству Преподобных Матерей Бене Гессерит.
Идея Квисац Хадераха владела умами Преподобных Матерей многие и многие тысячелетия, зародившись на первых встречах, которые начались еще задолго до Джихада. Орден имел множество селекционных генетических программ, нацеленных на отбор и накопление лучших черт человеческого существа, но ни одна из них не могла полностью соответствовать намеченной цели, и никто не мог полностью охватить эти программы разумом. Генетические линии мессианского проекта были таким секретом на всем протяжении истории Империи, что даже многие голоса из внутренней Памяти отказывались открывать все его подробности.