– Раньше-то что не сказали! – Петр выскочил из-за стола и рванул в свой домик, куда посыльный отнес пакет. Два письма – ответы на запросы о сестрах. Там только сообщалось, что еще в двух детских домах девочек с такими фамилиями нет. Третье письмо от матери, она в госпитале в Ленинграде была, выписалась и вернулась на батарею, которая теперь охраняет станцию Путилово на «дороге Жизни». Там она ранение и получила. Не писала, чтобы не волновать. Просит писать почаще. Праздничное настроение куда-то испарилось. Пришлось еще и на вопросы полкового комиссара отвечать. Пролыгин сказал, что направит еще письма от имени полка для поиска сестер командира.
На обещанных им танцах Петр наконец познакомился с предметом вожделений. «Итак, она звалась Татьяной». Как я и предчувствовал, девушка самовлюбленная, высоко ценящая саму себя, и ее трогают только подарки. Худший из всех вариантов: «Холодное сердце, высматривающее добычу». Петр еще и потащился ее провожать. До обнимашек дойти не успело, прибежал посыльный из штаба, сорвал свиданку, иначе не знаю, чем бы это кончилось.
– Иду! Вот так всегда, Танечка. Стоит на секунду выйти из штаба – звонок, все сюда. Разрешите идти?
«Вот дурак! Зачем давать ей в руки такой козырь?» – подумал я и постарался донести до Петра, что он делает глупости. Насколько я его знал, он никогда подкаблучником не был. Все равно их встреча не осталась незамеченной сослуживцами. Эти стервецы попытались «помочь надеть хомут на шею», Таню «закрепили» за самолетом командира. Ей, кстати, только легче: на одну пушку меньше чистить. По счастью, это все быстро кончилось: в полк за данными разведки приехал генерал Козлов, и Танечка, через пару недель после этого, была переведена в штаб фронта в Тбилиси. Далее ее судьба не прослеживается.
А в ту ночь произошло более выдающееся событие: Петра вызвали в штаб, потому как там дали разрешение на посадку подбитому самолету 27-й ОРАЭ. Он шел на одном двигателе, и у него не встали шасси на замки. Мог наломать значительное количество дров. Летчик покидать машину отказался, так как на борту двое раненых, и сам он тоже не в том состоянии, чтобы это сделать. Посадил машину на брюхо, его – летчика, штурмана-наблюдателя и стрелка увезли в госпиталь. Ну, казалось бы, все, что тут такого. Я упорно вдалбливал в эту пустую голову, которая собралась возвращаться к Танечке, мысль: «Надо снять капоты и пролить там, могут загореться!» Мысль была здравая, поэтому Петр отдал такое приказание. Когда отбросили замки, то сам Петр замахал руками:
– Пену не давать! – за двумя рядами цилиндров стоял импульсный центробежный нагнетатель. А R-2600-3 – это родной брат М-82, это же Райт «Циклон».
– Петровича ко мне, быстро! И Сивкова!
На слегка подмороженной траве, чуть завалившись набок, лежал «Хаос», высотный фоторазведчик А-20R, с кучей интереснейших «игрушек»: качающейся фотокамерой «Кодак», полупроводниковым болометром для синхронизации работы камеры и сбрасываемой «вспышки». С трехступенчатым высотным нагнетателем на обоих двигателях, причем бесприводным, со свободной турбиной. Двигатели оборудованы автоматом температурного режима. Автомат решал и подбор оборотов на границах высотности. Сивкову и Петровичу поставлена задача: все аккуратно снять, подогнать на два истребителя: Петра и Осадчего.
– Испытаем у себя, потом отправим отчет Гудкову, если что, уменьшайте отсек вооружений. Помните, мы там предусматривали возможность смещения бронезаслонки на 60 мм. Вроде Гудков это не менял. А по ленд-лизу мы сможем получать эти нагнетатели. Это же всевысотный самолет получится.
Я радовался, как дитя. Петя «сдал» экзамен на «взрослую жизнь» сегодня. Не увлекся ради девицы боем и личным счетом, провел отражение атаки грамотно и без особого риска, как для себя, так и для остальных самолетов дивизии. Помнил, что главное – это не счет, а отражение атаки с четырех направлений. А увидев нагнетатель – сразу отбросил все мысли о промежности и включился в работу. Все равно мне было абсолютно ясно, что с Танечкой роман долго не продлится. Она знает себе цену и ищет человека, который даст ей больше. Молодость – это только способ заработать себе обеспеченную старость. А красота – достаточно мимолетна, редко удается сохранить ее во времени. Я не осуждаю таких женщин, но предпочитаю с ними не связываться: предадут и глазом не моргнут.
Так что оставшиеся денечки у Танечки были практически свободны: Петр сам не летал, его пушки не стреляли, лежали на козлах, укрытые брезентом. С Петей у них дошло до поцелуев. В ее тумбочку переехал весь шоколад, шевиотовая гимнастерка комсостава, еще какие-то мелочи. Много ли у Петра было возможностей делать какие-то другие подарки. Все имущество помещается в маленьком чемоданчике. Затем появился Козлов и зачастил его адъютант, который привозил ей письма командующего. Петя всерьез настроился сделать девушке предложение, слава богу, не успел. Через пять дней у него начались вылеты на новой машине, возня с охлаждением нагнетателя, для которого пришлось дополнительно подводить воздух в интеркулер. Всю документацию отправили Москву, оттуда приехали инженеры из ЛИИ и провели замеры высотности. Между этими делами как-то незаметно прошла бомбежка мостов через Ускут, Шелен и Ворон, создание завалов на Приморском шоссе от Ялты к Феодосии. Сумели вызвать сход лавин в ущелье между горами Торкез-Оба и Перчем-Кая, не дав немцам перебросить технику 162-й дивизии в Судак. В самом Судаке хозяйничали немцы. Две горнострелковые дивизии созданного Крымского фронта сосредотачивались на перевалах от Олихот-Бохаза до Урбаша и Коктебеля.
Полк, хотя генерал Петров постоянно требовал от полка помощи Севастополю, помочь ему не мог по целой куче причин: во-первых, подлетное время до Севастополя у нас – 32 минуты, а у немцев – 8. Висеть постоянно над городом мы не можем, у нас двигатели имеют ресурс 100–150 часов. Если барражировать поэскадрильно, то на 50 суток едва хватит, а менять нас просто некем и нечем. Требуется перемещаться в Ички, но там нет зениток, а у противника появится большая возможность нанести низковысотный удар, вылетая с аэродромов, где облачность выше. Собираем по всему фронту брошенные немцами зенитки, большой запас снарядов на складах во Владимировке есть. Строим капониры, которых там нет, будем перемещаться вперед, а там, глядишь, и подкрепление получим. Сейчас отрабатываем по 162-й пехотной, чтобы фронт не получил фланговый удар. После этого займемся авиацией противника в Крыму. На нас ведь еще и охрана аэродрома в Крымском, без бомбардировщиков мы сами мало чего можем. Только проштурмовать колонны на марше. В общем, уговорили генерала потерпеть и не давить на нас через Сталина. А он – грозил. После Нового года, как на грех, установилась холодная морозная погода.
В Мариуполе несколько дней подряд кипели страсти из-за неудачного налета. Генерал фон Грейм прекрасно понял, что его, старую лису, провели. Замысел был раскрыт на таком удалении, что получить в итоге решающее преимущество в численности не удалось. Больше всего бесило то обстоятельство, что все сбитые в тот день летчики погибли в ледяной воде Азова. Основные надежды возлагались на эскадру «Рихтгофен» на новейших «мессершмиттах» Bf.109f.4, часть которых имела пять огневых точек. Тактика «больших крыс» резко отличалась от тактики остальной авиации русских, и было подозрение, что эти люди прошли подготовку не в СССР. К тому же фон Грейм имел на руках кинопленку, снятую оператором V отдела Reichsministerium für Volksaufklдrung und Propaganda, находившемся на борту одного из бомбардировщиков, который не был сбит и успешно доставил снятый материал в Мариуполь. Для пропаганды он не годился, а вот как разведывательный имел большую ценность. Впервые удалось запечатлеть внешний вид нового «Große Ratte». В прежнем еще угадывался не слишком удачный, но очень крепкий ЛаГГ-3. Этот был совершенно новой машиной, сильно отличавшейся от исходной в хвостовой части и имел более открытую кабину, что позволяло осматривать заднюю полусферу. Ему занизили гаргрот и увеличили площадь и высоту вертикального оперения. Характерная форма крыла осталась неизменной. Самолет был очень зализан, отлично покрашен и не имел выступающих антенн. Каким образом была организована на нем связь – осталось загадкой. Но связь была. Радисты люфтваффе отмечали, что используемый диапазон очень велик, и его сложно охватить. При попытке выставить на их канале помехи самолеты переходят на запасные каналы без какого-либо труда. Высокие боевые качества нового самолета весьма высоко оценили летчики «Рихтгофена».
– Они превосходят любой самолет, как наш «фридрих», так и все английские. Единственным выходом из положения видятся высотные засады. На большой высоте их никто не видел. Мы разговаривали со многими, кто сталкивался с «большими крысами» из JG77.
– Вы заблуждаетесь, парни майора Хандрика, действительно, сбили несколько старых «больших крыс» под Харьковом. Но все они были предварительно повреждены зенитной артиллерией или у них закапризничал мотор, и отходили со слабым прикрытием. К тому же уровнем выучки 11-я дивизия русских не слишком отличается. Там ночников нет совсем. Но при прямом столкновении с этими машинами сбить никого не удалось. А эти еще и летают днем и ночью, и практически в любую погоду. Хорошо действуют в облаках. Но с нами Бог, и синоптики дают несколько недель отличной погоды, – заключил фон Грейм.
Он же приказал доставить из Берлина специалистов по радиоиграм и радиолокаторам. По тактике боя было понятно, что русскими командуют с земли, так как они отходили от обнаруженных и атакованных ударных групп и направлялись к тем самолетам, которые представляли угрозу для их аэродрома. Летчик не может иметь столько информации в своей кабине. Этот бой выиграл кто-то на земле, который имел полную картину атаки. Иначе не объяснить, как одна группа самолетов умудрилась отразить массированную атаку на фронте в 275 километров с четырех направлений. Приехавшие спецы установили, что в Севастополе работают два локатора на мысе Херсонес на частоте 90 и 200 MHz, теоретически дальность может достигать 225–300 километров. Иногда проскакивали «английские» частоты, и дважды засекли мощные импульсы на запредельной частоте порядка 9 GHz. Вердикт вынесен: подавить их частоты нам нечем, можно забить 90 и 200, а 9 GHz – это нечто! Будем бороться с ними на земле.
Видимость – миллион на миллион, в небе – ни облачка. Степь промерзла, Сиваш встал, на несколько дней прервалось снабжение войск на Керченском полуострове через Керчь, только через Феодосию. Тут же выяснилась вторая ошибка Грейма: вслед за видимостью зимой в России приходит мороз. Морозы ударили такие, что резина катков на танках начала отваливаться. Замерзло топливо в немецких автомашинах и бронетранспортерах. Резко снизилась активность авиации. Этот момент и использовал Петр для атаки аэродромов. Наши чудо-механики, в отличие от немцев, оказались более подготовлены к такой погоде. И Петр резко сменил тактику ударов: вместо больших групп истребителей и бомбардировщиков перешел на скрытные удары малыми группами. РЛС на Сапун-горе работала и обеспечивала необходимую поддержку, а удары с малых высот позволяли избежать потерь в технике и людях. Немцы не могли выставить против них большое количество авиации, но их аэродромы были серьезно укреплены, до двухсот орудий зенитной артиллерии на каждом из тринадцати аэродромов только в самом Крыму. Первый удар нанесли по самому уязвимому: Сакам. Нашу полосу немцы использовать не могли, ее вспахали еще при отступлении, вывернув асфальтобетонное покрытие. В нем немцы проделали два прохода, самолеты и капониры расположили полукругом (этот порядок на данном аэродроме существует по сей день), а полосу соорудили как продолжение нашей старой полосы строго с запада на восток. Из-за сложной конфигурации пришлось делить атакующие бомбардировщики и их прикрытие на пять групп, идущих разными курсами. В каждой группе звено Ар-2 и звено ГГ-3с. Группа расчистки: два звена. В первом ударе приняло участие 28 истребителей и 15 бомбардировщиков. Они сумели подавить противовоздушную оборону немцев, и после этого нанесли удар 120 бомбардировщиков, загруженных РРАБами. Которые камня на камне не оставили в Саках. Там базировалось около 90 самолетов-пикировщиков, методично выбивавших наши обороняющиеся войска. Три самолета Ар-2 сели на воду, экипажи подобрали летающие лодки МБР из Севастополя. Затем полк расправился с Бахчисараем, точнее с аэродромом в нем. Он был небольшой, но противный: минимальное время подлета до Севастополя. Там базировались Ме-109 третьей группе 77-й дивизии. Терроризировали истребительную авиацию флота и транспортников по наводке со скалы Ифигения и Кастрополя. Били на посадке. Ударное звено зашло от Тав-Бодрака, спустившись ниже уровня гор в ущелье Бодрак. У Хан-Эли – крутой вираж влево, и, прижимаясь к земле, восьмерка перестроилась строем клин. Шли вплотную к отрогам низких, поросшим густым лесом гор, которые глушили звук моторов. Ориентиром служила проселочная дорога, по которой местные жители возили дрова для печек. Аэродром начинался за таким же отрогом, высотой в 26 метров. Для самолетов в роще были прорублены просеки, накрытые маскировочной сеткой, опорный пункт ПВО вынесен на левую сторону поля. Часть зениток стояли вдоль шоссе Бахчисарай – Симферополь. Оно обычно служило ориентиром для всех. Но ударное звено шло левее. Головной истребитель выпустил две ракеты по домику привода FuG-10. На аэродроме взвыла сирена, и тут четыре машины показали высший класс бомбометания: восемь бомб они сбросили с кабрирования, уходя вверх на боевой разворот. Остальные машины несли только ракеты, которые они залпом отправили во вторую батарею ПВО. Бомбы описали параболу, давая возможность истребителям уйти за пределы площадки бомбометания, и разорвались точно на позиции зениток. Второе звено разошлось веером и пошло на боевой разворот по косой петле. Сошлись ближе к верхней мертвой точке и вновь атаковали орудия ПВО, а из-за гор появилось шесть девяток пикировщиков, которые зашли поперек аэродрома и выложили свои «подарки» в заснеженную рощу, набитую «мессершмиттами». Бомбардировщики выполнили шесть заходов, сровняв все: склады ГСМ, позицию, стоянки, казармы и стартовый домик, изрыли полосу и ушли.
Изменились и действия противника: в первую очередь атаке подвергся аэродром на мысе Херсонес. Но нанести большой ущерб немцы не смогли. Там было все подготовлено, самолеты находились в закрытых капонирах, а РЛС стояла на 35-й батарее в специальном укрытии, сооруженном для нее еще до войны. Капитан 3-го ранга Иванов успел все крупнокалиберные зенитки, имевшиеся на мысу, соединить в единую сеть, со стрельбой через радиолокационный вычислитель Б-3 радиолокатора «РИФ». Немцы потеряли 17 из 27 самолетов, участвовавших в налете, причем наши истребители в воздух не поднимались. И немцы вновь сменили тактику: в Очакове и в Мелитополе приземлились самолеты Aufkl.Gr.(F)Ob.d.L из Oberst Rowehls Gruppe. Это были стратегические разведчики, которые, кроме фотокамер, могли нести и бомбы. Четыре Ju-88D получили антенну, которая могла пеленговать новые русские локаторы. Высотные разведчики вновь появились над Крымом, а раздолбанным МиГам-3 32-го полка набрать такую высоту было не по силам. Двигатели давно выработали свой ресурс, заменить их было нечем, присадок для них давненько не поставлялось. Угроза была серьезной, поэтому Петр принял решение на перелет. Забросили туда сначала топливо и присадку, сопроводив четыре Ли-2, после разгрузки и их вылета обратно, пара ГГ-3срв села в Херсонесе. Их закатили в импровизированные «подземные» ангары: перекрытые рельсами и бетонными сваями капониры на самом краю аэродрома. Капитан Авдеев, комэск-1, сам летал на «Яке». Звеном МиГ-3 командовал старший лейтенант Савва, имевший трех сбитых, из них два – таранным ударом. В составе звена один – МиГ-1 и два МиГ-3, все со снятыми БС. Вот и приходилось после окончания боеприпасов бить фашистов винтом.
Встретили их в Херсонесе «недружественно». Командовал 8-м ИАП полковник Константин Иосифович Юмашев, известный мастер воздушного боя. Как-то его перехватило звено «мессеров» на одиночном И-16 24-й серии, пушечном. И он сбил трех из них и повредил четвертый. (Это к тому, кто сломал хребет люфтваффе.) За этот бой он получил орден Красного Знамени в 41-м. Других наград нет. Полком командует с 1939 года. На 18 лет старше Петра, и сумел сохранить полк, и его боеспособность в условиях полной блокады. Недоволен, что прислали «варягов» «помочь». Похлопал по обшивке самолета Петра у хвоста:
– Нам отказали в поставках этих машин. Через Кузнецова просили. Почему?
ebooksa