— Прощаемся — и поехали.
Он протянул руку бедуину.
— Спасибо тебе, Зайд. Извини, что без приглашения…
— Ничего.
— Тода раба![142] — Арин не стала протягивать хозяину руку, просто склонила голову в благодарность.
— Тода раба, — Валентин и Зайд обменялись рукопожатием.
— Нам пора, — Рувим развел руками и полез в кабину «Тойоты». — Будь осторожен, Зайд, — сказал он, опуская стекло. — Скоро они будут у тебя. Не отрицай, что я тут был. Но машину я угнал, держа тебя под прицелом. Куда поехал — неизвестно. В общем, ты сам знаешь, что в таких случаях говорить…
— Не волнуйся, — сказал бедуин. — Я взрослый.
Арин с Валентином тоже устроились в кабине — для троих салон был тесноват, и хотя из кондиционера дул не холодный, а лишь слегка прохладный воздух, внутри пикапа было куда уютнее, чем снаружи.
— Удачи тебе, сержант!
— И тебе, капитан! Тебе она сейчас нужнее.
Сержант Воу похлопал ладонью по горячему металлу крыши.
— Вперед, Рувим. Отсюда — прямо на запад. Смотри за следами шин — выберешься на проселок. Оттуда — чуть севернее — будет шоссе. Не заблудись.
«Такома» взревела стареньким дизелем и бодро покатилась вниз по склону.
Бедуин смотрел вслед пылящему пикапу, а потом негромко позвал:
— Якуб!
— Я здесь, отец.
— Поедем. Надо убрать вездеходы от дома.
— Будут гости?
— Да, — лаконично отозвался Зайд, оглядывая из-под ладони окрестность. — Сегодня. Может, через час. Может, через два.