Изучение прошлых преступлений показало, что только двое убийц (6 %, или 2 из 38 случаев с соответствующей информацией) не осуждались прежде за сексуальные преступления, а тринадцать (38 %) были осуждены за них по четыре раза или более. На вопрос о количестве сексуальных посягательств, за которые они не понесли наказания, ответили четырнадцать человек. Из них трое (21 %) утверждали, что подобных случаев не было, восемь (57 %) сообщили о наличии от одного до шести подобных случаев, а трое (21 %) сообщили о более чем 25 случаях посягательств сексуального характера, оставшихся безнаказанными. Двадцать человек ответили на вопрос о количестве случаев совершенных ими сексуальных домогательств, по которым они были оправданы судом. Из них тринадцать (65 %) сообщили, что таких случаев не было, четверо (20 %) сообщили об одном, и трое (15 %) сообщили о двух. Напротив, из девятнадцати человек, ответивших на вопрос о количестве сексуальных посягательств, в которых их неправомерно признавали виновными, шестнадцать (84 %) сообщили, что таковых не было, двое (11 %) сообщили об одном, и один (5 %) сообщил о двух. На вопрос о количестве сделок о признании вины в прошлом ответили двадцать человек. Тринадцать из них сказали, что таких сделок не заключали, а семеро сообщили о наличии от одного до трех случаев досудебных сделок по обвинениям в сексуальном посягательстве (двое преступников договорились о признании вины в менее тяжких половых преступлениях, трое договорились о переквалификации части посягательств на несексуальные, а трое договорились о снижении срока наказания).
Прошедшим службу в армии задавался вопрос о наличии невыявленных случаев сексуальных посягательств в период прохождения ими службы. Из тринадцати случаев в восьми (62 %) ответ был утвердительным либо с их собственных слов, либо судя по материалам их личного дела.
Изучение возраста первого осуждения за убийство показало, что десять человек совершили его в несовершеннолетнем возрасте. Агрессивное поведение в юности подробно рассматривается в главе 6.
6
Модель мотивов убийства на сексуальной почве
Концептуальную основу понимания убийств на сексуальной почве составляют пять взаимодействующих между собой элементов, о которых рассказывалось в главах 2–5: (1) социальное окружение; (2) события, способствующие формированию личности убийцы в детском и подростковом возрасте; (3) стереотипные реакции на эти события; (4) возникающие в результате этого действия по отношению к другим; (5) реакции убийцы на свои преступные действия посредством психологического рекурсивного фильтра (см. схему 6.1). Важно отметить, что данная модель затрагивает в основном психосоциальные и когнитивные факторы и не учитывает воздействия нейробиологических и генетических факторов, которые могут присутствовать в некоторых случаях. Также мы приводим пример из практики, поясняющий отдельные элементы модели.
Модель
Социальное окружение
Специалисты в области семьи и детства часто высказывают мнение о том, что семейный уклад и взаимодействие между членами семьи, особенно в части восприятия ребенком родных и их общения с ним и между собой, являются важными факторами развития ребенка. Качество связи ребенка с родителями и другими членами семьи имеет определяющее значение для того, как он будет относиться к окружающим во взрослом возрасте. По сути, эти детские связи (иногда называемые эмоциональной привязанностью) формируют схему восприятия ребенком происходящего вне семьи.
В исследованной нами выборке убийц эти социальные связи были неудачными или приобретали ограниченный и избирательный характер. Лица, ответственные за надзор и воспитание, либо игнорировали особенности развития ребенка, либо своим проблемным поведением (в частности, преступными наклонностями, алкоголизмом и наркоманией) способствовали созданию у него искаженных и неправильных представлений о себе («Это не я»). Значимые для мальчика люди не обеспечивали ему заботу и защиту, напротив, на него возлагались ожидания, свойственные скорее для взрослого возраста («Мальчики должны быть сильными и обеспечивать себя сами»). Взрослые не были мальчику ни защитниками, ни помощниками. За определенные антиобщественные проявления ребенка могли наказывать, но социальные ограничения не регистрировались им на эмпирическом или когнитивном уровне, иначе говоря, получив выговор или представ перед судом, он оправдывал свое поведение тем, что «все мальчики попадают в передряги». Помимо лиц, непосредственно ответственных за воспитание и надзор, понятие неэффективного социального окружения распространяется на членов общества, контактирующих с молодым человеком в силу своих рабочих обязанностей (например, учителей, школьных психологов, священнослужителей, полицейских, адвокатов, судей).
События, способствующие формированию личности
В нашей модели события, способствующие формированию личности, обусловлены тремя факторами. Первый из них — психологическая травма, нанесенная физическим или сексуальным насилием. В своем развитии ребенок встречается с самыми разнообразными жизненными событиями, как соответствующими норме, так и выходящими за ее пределы и обычно крайне негативными. В главе 2 мы останавливались на некоторых примерах таких событий, включающих непосредственно травмирующий опыт (физическое и/или сексуальное насилие) и косвенный травмирующий опыт (присутствие при актах насилия в семье). В условиях неэффективного социального окружения психологическому стрессу ребенка, возникшему в связи с травмирующим опытом, не уделяется должного внимания. Ребенок не только оказывается беззащитен перед лицом психологических травм, но и не получает помощи в восстановлении после них. Внешняя среда не интересуется негативными последствиями случившегося.
Первое предположение в связи с травмирующими событиями детства состоит в том, что воспоминания об ужасах и обидах формируют паттерны мышления ребенка. Создавшаяся в результате этого ментальность способствует образованию поведенческих стереотипов, в свою очередь способствующих развитию мечтательности и фантазирования. В научной литературе, посвященной детям, пережившим психологическую травму в связи с физическим и сексуальным насилием, сообщается о таких негативных проявлениях травмы, как нарушение сна, кошмары и неприятные воспоминания (Burgess and Holmstrom, 1974, 1979; Conte, 1984; Pynoos and Eth, 1985). В других исследованиях описывается увлеченность таких детей болезненным повторяющимся отыгрыванием травмирующих эпизодов (Axline, 1969; Gardner, 1971; Terr, 1979, 1981, 1983). В играх эмоционально неуравновешенных и неблагополучных детей часто присутствуют противоречивые и повторяющиеся темы, что контрастирует с творческой и гибкой тематикой игр благополучных детей. Мы полагаем, что во время игры травмированный ребенок остается сконцентрированным на мыслях, ассоциируемых с травмирующим событием (Hartman and Burgess, 1986), а не на вовлечении в игровой процесс или самовыражении в рисунках (Howe, Burgess and McCormack, 1987). Результатом удачной реакции на травмирующее событие является адаптивное поведение. Неудачная же реакция на травмирующее событие подчеркивает беспомощность жертвы и способствует появлению у нее агрессивных фантазий, направленных на достижение отсутствующих в реальной жизни господства и контроля (Burgess et al., 1984; Pynoos and Eth, 1985; MacCulloch et al., 1983).
Второе предположение в связи с травмирующими событиями детства состоит в том, что воздействие таких глубоких потрясений, как прямое сексуальное или физическое насилие, существенным образом сказывается на социальном развитии ребенка (Burgess et al., 1984; Conte, 1984; Pynoos and Eth, 1985). Травмирующему событию может сопутствовать продолжительная эмоциональная или физиологическая возбужденность. Во взаимодействии с повторяющимися мыслями о травмирующем событии эта возбужденность может видоизменять представления ребенка о межличностных отношениях.
Нарушения развития — второй фактор, влияющий на формирование личности. По каким-то причинам ребенок перестает связывать себя с ответственным за него взрослым лицом. В результате возникновения такой негативной социальной связи ответственное лицо не оказывает влияния на ребенка, а позднее и на подростка. У психологически неблагополучного и обделенного вниманием ребенка также может наблюдаться пониженный эмоциональный отклик.
Третий фактор данного элемента модели — это отчуждение, то есть неспособность ответственного лица служить примером для ребенка. Это может происходить по различным причинам, в том числе из-за отсутствия опекуна или его неблагополучности (например, родитель, склонный к злоупотреблению алкоголем или склонный к насилию). Ребенок может воспринимать свой дом как агрессивную среду, где он становится свидетелем актов насилия (к примеру, пьяных драк), которые ассоциируются у него с сексуальным поведением взрослых.
Стереотипные реакции
Этот элемент нашей модели включает в себя две подкатегории: (1) критически важные личностные качества; (2) устойчивые и повторяющиеся когнитивные паттерны. Взаимодействие этих подкатегорий порождает фантазии.
ebooksa