На берегу Севана

Старик скомкал несколько газет, положил их в отверстие в скале, поджег и начал раздувать огонь, стараясь, чтобы дым шел внутрь.

Но в скале были щели, и дым, не задерживаясь в норе, повалил со всех сторон.

– Скорее, скорее затыкайте щели! – всполошился старик.

Мальчики бросились ему на помощь, но тут из норы послышался хрип, кашель. Куница, не вынеся дыма, разметала горящие газеты, выскочила и убежала…

– Чамбар, держи, лови ее, Чамбар! – растерянно размахивая руками, кричал дед. – Врешь, не уйдешь, я еще сдеру с тебя шкуру!

Чамбар не нагнал куницу. Она успела добежать до дуба и нашла приют на одной из самых верхних его веток. Прижавшись к дереву, зверек затих.

– Ах, проклятая, бороду мне опалила! – сердито ворчал дед, стряхивая с себя искры. – Чтоб твоя родительница подохла!.. Вы что зевали? Надо было за хвост схватить… Будь я молод, я бы ее не упустил.

«Болт… бо-олт… болт!..» – взревел на Гилли «водяной», словно смеялся над неудачей деда.

– И этот туда же! – рассердился дед. – Вот я ему сейчас покажу, чего стоит охотник Асатур.

В те дни в окрестностях появились волки, и старый охотник на всякий случай взял у председателя его боевую винтовку.

– Дробью ее не достанешь, – сказал старик, – высоко забралась. Придется из винтовки. – Дед вздохнул. – Эх, жаль, старый стал я… Надо выстрелить в голову, тогда шкурку не попортишь. Но куда уж мне!.. На-ка ты попробуй, – протянул старик винтовку Грикору.

Грикор обрадованно потянулся было за нею, но дед, удивленно подняв брови, язвительно засмеялся и отдернул ружье:

– Ты что думаешь – я уж и на самом деле никуда не годен, что ты меня заменить можешь?..

Грикор опешил. Рука его так и повисла в воздухе. Ребята, поняв, что дед шутит, рассмеялись.

– Умри верблюд, все одно – не снести ослу его шкуры, – загадочно сказал дед и, подняв винтовку, прицелился.

Раздался выстрел, и куница, соскальзывая с ветки на ветку, упала на снег так бесшумно, как мог бы упасть брошенный на ветер серо-коричневый комок ваты.

Камо подбежал и поднял зверька. Он был поражен: пуля выбила у куницы только два передних зуба. Шкурка, мягкая, нежная, бархатистая, осталась неповрежденной.

– Вот как стрелять надо! – хвастался дед, самодовольно поглаживая прикрепленный к архалуку значок «Ворошиловский стрелок». – Даром, что ли, меня, охотника Асатура, во время войны район командиром ополчения в селе Личк назначил? Так, зря, наугад?.. И в районе знают, какой стрелок дед Асатур!

Зверек был красивый – каменная куница-белодушка. Шкурка ее была темно-каштанового цвета, на брюшке – более светлого оттенка, на шее – большое белое пятно, хвост пушистый, пышный. Но по мере того как жизнь покидала куницу, мех ее терял ту красоту, которая свойственна ему только у живого существа.

– Погодите-ка, у нее вся мордочка в меду, да и на голову сколько налипло!.. Дай слизну, – шутил Грикор.