– Как ты думаешь, – спросил Армен, – должны ли мы сидеть без дела до возвращения Камо?
Асмик вместо ответа подняла за ножки издохшего утенка.
– Не волнуйся, Асмик, скоро наш ячмень созреет, – попробовал успокоить ее Армен.
– Да, «не волнуйся»… А сам ты сколько воды из пруда выпустил на ячменное поле?.. Как же я утят теперь выкупаю?.. А какие они хорошие! И как их жалко!
– Да ведь ячмень сохнет, – оправдывался Армен. – И потом, ведь этот ячмень для них же… Я не думал, что речка так быстро высохнет… Ну, да слезами тут ничего не поделаешь!
– А ты поди-ка на озеро, погляди, как там живется родственникам наших утят и гусят, как они пищат от радости, купаясь и играя в воде. Ты только на их перышки посмотри, как они горят! А наши просто запаршивели… – говорила Асмик.
Подошла Анаид.
– Армен, дорогой мой, мало у меня было бед, вы еще одну на мою голову свалили! – мягко упрекнула она мальчика. – Асмик с весны не знает ни сна, ни покоя. Только и слышу: «Ай, птенцы мои без воды остались! Ай, коршун летит, птенца унесет!..» Сядет ворона на телеграфный столб, а она уже: «Ах, она такая-сякая! Знаю, зачем она там уселась, о чем думает: птенца унести норовит!..» И зачем вы только эту ферму устраивали!.. А теперь еще и пруд высох… Как же быть?
– Ничего, тетя Анаид, не тужи. Если уж очень плохо станет, прирежем всех, съедим. Что касается этого, ты не беспокойся, – пошутил Грикор. – Ты лучше скажи: можно Асмик пойти с нами на Чанчакар?
– Эй, паренек, какие у девочки на Чанчакаре могут быть дела?.. Третьего дня вы ее тоже куда-то водили – только башмаки растрепала.
– Какие у нас там дела?.. Разве можно спокойно здесь сидеть, когда из пещер Чанчакара мед так и течет!.. Идем, Асмик.
– Дело не только в меде. Мы должны узнать, каким путем поднимались в пещеры люди, должны найти способ добыть древние вещи, оставшиеся в пещерах, – рассудительно пояснил Армен.
– В этих делах я мало что понимаю, Армен, родненький, но уж если с тобой – пусть идет. Тебе я верю, а вот этому шалопаю не верю, – со смехом добавила Анаид, глядя на Грикора.
Взяв лопаты и кирки, ребята двинулись в поход. Не успели они отойти от фермы и нескольких десятков шагов, как Грикор начал ворчать:
– Что ты, Армен, выдумал? Какие древние вещи? Еще что!.. Если за медом идем – я с вами. Если за старыми тюфяками – уж лучше телятами займусь.
– Если найдем, каким способом люди добирались до пещер, то и мед добудем и все остальное.
– Так?.. Тогда идет: мед – мне, горшки – вам, – засмеялся Грикор.
Дойдя до подножия Чанчакара, ребята пошли вверх по ущелью, к тому месту, где утесы Чанчакара и Черных скал почти сближались. Здесь их отвесные стены образовали узкий коридор, похожий на улицу в большом городе, с высокими-превысокими зданиями-небоскребами по бокам. Ребята стояли как бы на «мостовой» этой улицы и смотрели вверх, где далеко в вышине чернели пещеры.
День был жаркий. В ущелье, казалось, не было воздуха, а солнце так накалило камни, что на них нельзя было и присесть.
Ребята отерли влажные от пота лица и немного передохнули.