Древний Марс

Сколько раз за годы мореплавания Кидд садился на весла и спасал корабль, когда ветер и волны предавали его.

На душе у Кидда было тяжело, но в глазах Секстона вспыхнул огонек вдохновения.

– Весла, – сказал он, – весла! Быть может, они помогут…

– В такой шторм? Они же сломаются, как прутики!

Секстон потряс головой.

– Представим плавники caelipiscines.

Кидд пока не понимал, куда клонит Секстон, но все же попытался представить плавники летающих рыб. Широкие, покрытые пленкой, укрепленные паутиной тонких, но жестких перепонок.

Каждая перепонка была не толще голубиного перышка, но их было очень много. Когда рыба рассекала воздух плавником, давление распределялось равномерно.

Нет. Они летели не совсем как птицы. Их движение скорее походило на греблю.

– Боже мой, – произнес Кидд, начиная понимать.

– Но мы немедленно должны сбросить скорость, – сказал Секстон, – или у нас не будет шанса.

– Спустить паруса! – скомандовал Кидд. – И зовите сюда парусного мастера, такелажника и плотника!

После того как парусный мастер, плотник и такелажник закончили работу, места на палубе осталось очень мало.

Наименее пострадавшие полотнища шёлка они разрезали на полоски; каждая такая полоска связала между собой соседние весла. Вся конструкция должна была стать крыльями огромного размаха и чем-то напоминала паруса китайской джонки. Но пока что шкафут корабля выглядел как бесформенная масса белой ткани в чёрную полоску. Гнилой шелк полоскался на ветру, пока корабль падал в марсианском воздухе. Даже двое сильных мужчин с трудом удерживали одно весло, сопротивляясь силе ветра.

Уключины они усилили стапель-блоками, а между ними продёрнули самые прочные канаты под килем корабля. Сеть из канатов точно уложила корабль в веревочную колыбель.

– Не сработает, – пробормотал Секстон. – Я глупец, раз поверил в это.

Утратить веру в свою идею – вот уж совсем не похоже на Секстона. Обычно он цеплялся за любую мысль, неважно, насколько непрактичной она ни казалась Кидду, до безоговорочного успеха или абсолютного провала. Но сейчас, когда жизнь всей команды зависела от этой безумной затеи, натурфилософ почти ударился в панику.

– Сработает, – ответил Кидд, похлопав Секстона по спине, хотя на самом деле он не был в этом уверен. – Должно сработать.

Теперь Марс казался таким огромным, что взглядом его было не охватить. Стал виден неестественно изогнутый горизонт. Планета приближалась, атмосфера давила на корабль, и к Кидду снова вернулся вес. Он по-настоящему стоял на палубе. За два месяца он и забыл, как это. Секстон говорил, что вес будет не больше трети от того, что был на Земле, – и хорошо: после стольких недель невесомости Кидд держался на ногах не увереннее новорожденного олененка.

Или же колени его слабели от ужаса.