Зодиак

Корабль повернул влево, и мы оба схватились за поручни. Атмосфера заметно изменилась, будто мы пересекли невидимый барьер.

Настоящая гравитация чувствовалась иначе, весомее, чем ее имитация на корабле. Тело – каждая его часть – резко отяжелело, как будто за секунду я стала более живой. Я впервые оказалась в чужом мире.

– Выходим на орбиту, – объявил Хайсен, стоя у штурвала. – Когда окажемся на месте, будьте начеку. Это такое место, где все совсем не то, чем кажется.

Глава 16

Изучив топографию планеты, в качестве места посадки Хайсен выбрал лесной парк за пределами столицы. По его словам, благодаря маскирующей завесе нас никто не должен увидеть. Аргир, вся планета – один большой и пышный сад, где чистый воздух и нормальное атмосферное давление, так что скафандры нам были ни к чему. С гравитацией здесь тоже все в порядке.

Я переоделась в синий зодайский костюм с четырьмя вышитыми серебром лунами на рукаве. Перед тем как покинуть корабль, Хайсен активировал наши маскирующие воротники, которые были взаимосвязаны, так что мы могли видеть друг друга, но для всех остальных оставались невидимы.

Открылся внешний люк, и нас окружило теплом и влажностью. Первое, что я отметила, это пьянящий запах свежего воздуха. Я ступила на суглинистую землю, прислушиваясь к пению птиц, что звенело эхом сквозь рощу с огромными деревьями. Наши ракианские деревья казались тростником по сравнению с этими гигантами.

– Давайте-ка поторопимся. – Хайсен припустил как настоящий спринтер.

Он был легче и тоньше Матиаса и бежал впечатляюще быстро в своей дорогущей обуви.

Лес сменили луга, опоясавшие столицу. Мы бежали сквозь густую, по колено траву. Когда мы приблизились к городу и увидели здания, я остановилась и прикрыла глаза.

Каждая поверхность рябила насыщенными цветами. Оранжевый, голубой, зеленый, белый, лиловый, коричневый – цветные полосы сплетались извилистыми узорами на округлых крышах и куполах.

– Как будто из радуги сделаны, – восхитилась я, повторив те слова, что говорила маме, когда она показывала мне цветные картинки.

– Это агат, – пояснил Хайсен. – Добывается на другой их планете и доставляется сюда за огромные деньги.

Матиас посмотрел в бинокль на восток и на запад. В руке он держал все тот же серебристый прибор. Все-таки это какое-то оружие? Затем мы снова сорвались на бег, и, пока мчались среди высокой травы, он держался рядом со мной.

Столичные здания были построены в форме шаров с причудливыми куполами, выпуклыми во всех направлениях. Такие же выпуклые окна поблескивали на солнце. Мы не обнаружили вокруг города ни стены, ни иной другой видимой обороны. Поскольку мы были невидимы, то в столицу попали без труда. Я подумала о ракианских неукрепленных островах, и мне стало интересно, как часто Хайсен или другие такие же путешественники в маскирующих завесах блуждали невидимыми по нашим селениям, шпионя за нами.

С содроганием я взглянула на небо. Заметил ли нас Окус? Хайсен вел нас по городу через лабиринт извилистых улиц, где приходилось постоянно уворачиваться от маленьких детей, гоняющих на коньках и воздушных лыжах. Из маминых уроков я уже знала, что отличительной чертой внешности у Близнечан были глаза кофейного цвета и блестящая загорелая кожа, оттенок которой варьировался от розового до ярко-оранжевого. Но я не предполагала, что мир Близнецов сплошь наводнен детьми, и это казалось очень странным.

Я лишь мельком уловила взрослых в окнах домов и магазинах. То были продавцы и домашняя прислуга. На улицах же встречались только дети. Их обтягивающие костюмы поблескивали вставками латуни, никеля и платины. И невозможно было отличить, кто – мальчик, а кто – девочка.

Вскоре мы вышли к ослепительно белой площади, где толпились сотни маленьких, богато одетых людей-Близнечан. Все они носили толстые солнцезащитные очки и вели себя так, словно общались с кем-то невидимым.

– Это площадь – Воображариум Близнецов, – объяснил Хайсен, хоть я и сама вспомнила. – Люди приходят сюда, чтобы погрузиться в свои фантазии. Наденешь эти очки, и все фантазии в твоей голове становятся реальным, но… только для тебя.

Его слова вновь заставили подумать о маминых уроках, и одно за другим потянулись воспоминания с самого дна моей памяти.