Черный цветок торчал на самой бровке, возвышаясь над чахлыми кустиками полыни. Прямой стебель с утолщением внизу, раскидистый венчик листьев, глянцево-черных и странно чистых, будто кто-то отмыл их от пыли, невесомое облако пушистых волос, трепещущих на ветру. На пару шагов вокруг цветка ничего не росло. Площадка голой земли была усеяна высохшим добела собачьим дерьмом и костями каких-то мелких зверушек. Саид никогда не видел ничего подобного.
— Что это за хрень? — спросил он Хафиза. Тот тоже успел поднялся и валялся на земле, шумно дыша.
— Первый раз вижу, — Хафиз перевел дыхание. Он больше не пытался строить из себя знатока Старой Москвы. Рука Саида болела, как от укуса осы, и на глазах краснела и вздувалась опухолью. Из центра красноты торчало блестящее черное жало… Жало цветка. Что же это такое творится? Саид попытался вытащить жало зубами, но оно сломалось, и острие ушло внутрь.
— Все, пошли вниз за великами, — сказал Хафиз. — Собак нет. Дома иголкой вытащишь.
Действительно, собаки исчезли, будто провалились сквозь землю. Почему стая бросила добычу? Нечего думать, надо убираться отсюда. Мальчики спустились за велосипедами, вышли на шоссе и покатили домой. Вся охота к приключениям пропала. Опухоль на руке Саида не спадала, хоть он и приложил подорожник, и горела огнем.
Укус не прошел и дома. Родителям Саид соврал, что ужалила оса.
Он попытался вынуть жало иголкой, но не смог — только расковырял ранку до крови.
Проклятый цветок оказался ядовитым. После обеда начался жар и заболела голова. Покраснение и зуд распространились от опухоли на всю руку. Саиду стало совсем страшно — но не настолько страшно, чтобы признаться родителям во всем. Проще было тайком сходить в больницу, что в космиковской благотворительной миссии.
Отец как раз очень кстати послал его на базар — удачный повод уйти из дома. Саид снова оседлал велосипед и покатил в сторону, противоположную базару — в благотворительную миссию.
Тогда Саид не мог и подумать, что не вернется домой.
РИАННОН. ВОСПОМИНАНИЕ
—
—
—
—
—
—
—
—
—