Роза и червь

СТОРМ: Это у вас, док Лавалле, нет своих агентов в Рианнон. Что, возможно, и к лучшему. А что касается повстанцев… Вы видели в Солнете ролик, где Макс Янг грозит смертью Арауну?

ДАЛТОН: Начал, но не смог досмотреть. Макс так невыносимо пафосен.

СТОРМ: О да. Но если Араун принял эти угрозы всерьез — а их стоит принять всерьез — то сдать нам координаты Эрикса всецело в его интересах.

ДАЛТОН: Да, звучит разумно. Свяжись с ним, Олдрин. Это в любом случае не навредит.

ЛАВАЛЛЕ: Понятно. Очень хорошо. Мой прайм, я прошу отставки!

ДАЛТОН: О нет, ни в коем случае, дорогая Танит. Ни в коем случае. Это вовсе не знак недоверия лично тебе. Подстраховка, не более. Что если твои агенты перевербованы и сливают дезу? Независимый источник — всегда полезная вещь, а тут еще такой удачный случай…

СТОРМ: Ты меня понял.

ДАЛТОН: Вот и славно. У тебя все? Спасибо. Свяжись с ним, и будем ждать информации от малютки Зары. Бедная девочка. Надеюсь, ей не сделают слишком больно.

ЛАВАЛЛЕ (с мечтательной улыбкой): О да.

Занавес.

АРЛЕКИН ВСТРЕЧАЕТСЯ С АГЕНТОМ

Посадив Брендана и Саида в рингер, Арлекин поехал прочь из Колонии — добывать черный цветок.

Просторные сады и аккуратные коттеджи Новой Москвы остались позади. Арлекин подъехал к Западным воротам. Новомосковская охрана придирчиво осмотрела салон и багажник «Кингстона», посовещалась с начальством и неохотно выпустила подозрительное лицо. Враждебность Новой Москвы становилась все более откровенной… Арлекин от души надеялся, что сегодня не придется возвращаться в Колонию.

Он выехал из ворот и сразу за периметром свернул с Портовой улицы на Старо-Базарную. Как обычно, по ней едва можно было проехать. Лотки с товаром выперлись вопреки всем запретам чуть не на середину улицы. Пешеходы, рикши, разносчики, мотоциклы и велосипеды безо всякого порядка протискивались сквозь этот хаос, яростно звоня, гудя и ругаясь друг на друга без устали. Но внушительный мобиль Арлекина с эмблемой экстрагарда все же старались пропускать — а потом кидали вслед ненавидящие взгляды.

Обычно оперативник ходил по предместьям пешком. Он любил потолкаться здесь, на базаре, в самой гуще жизни Рабата и Слободы, но сейчас требовалась машина, да и времени не было. Бросая внимательные взгляды сквозь затемненное стекло, Арлекин видел, что базар сегодня оживленнее обычного, и оживление это — нездоровое.

Базар уже знал, что космики затеяли войну в небесах. И откликнулся на нее по-своему: продавцы заламывали безумные цены, а покупатели по каким угодно ценам сметали все. Очевидно, люди ждали обесценения денег, а точнее, юни — местных бумажных денег, привязанных к энерго. Арлекин проехал мимо очереди к обменной лавке — там творился ад, у окошка шла натуральная драка, люди орали так, что казалось — еще чуть-чуть, и схватятся за ножи… И если такое творится сейчас, то что же начнется, когда война доберется досюда? Когда в самой Новой Москве «Рио-Био» сцепится с властями Колонии? Всеобщая резня? Скорее всего. В Рабате вон уже и сейчас стреляли.

Арлекин с облегчением выехал с базара и увеличил скорость. Его путь лежал дальше, в Слободу — русское предместье Новой Москвы.

Вообще-то Слобода была русской только по названию. Точнее было бы назвать ее немусульманской. Армяне, католики, китайцы, евреи — все жили здесь своими обособленными кварталами. Собственно русских было больше всех, но и они делились на кварталы, в основном по религиозному признаку. Каждый квартал принадлежал какой-нибудь из бесчисленных враждующих сект — «православных», «истинно православных», «объединенно-православных»… Впрочем, были русские кварталы и не православные, и даже вовсе не христианские. В один из последних как раз и направлялся Арлекин.

Реалианский квартал невозможно было спутать ни с одним другим. Вокруг пышно и ослепительно золотились огороды подсолнечника. Реалиане почитали это растение священным символом — расположение его семян являло Реальномирную Спираль, Логотип Божественных Разработчиков. Выращивать его было благочестивым делом, да и доходным. Превосходное реалианское масло ручного отжима охотно покупали ценители натуральной пищи со всей Солсистемы.

Сам квартал, что начинался за огородами, внешне не отличался от соседних. Над золотой чащей подсолнухов возвышались обычные серые домики из бетонных плит, на плоских крышах чернели и бликовали солнечные панели, ржавели цистерны, сушилось белье. Вот только выше, над крышами, сверкала в небе не луковица церкви с золоченым крестом, а стеклянная пирамида медиториума. Ь