– В твою последнюю рубашку, верхний клык и обручальное кольцо твоей жены – если только «Рекреэйшнс» не заплатит больше.
– Черт бы тебя побрал, ты бесстыжий мошенник, Делос!
– С твоей стороны, Джек, это комплимент. Дела у нас пойдут. Так вот, вопрос о том, как я собираюсь добраться до Луны, – глупый. Здесь нет ни одного человека, который смог бы совладать с техникой сложнее ножа и вилки. Вы не отличите разводного ключа от реактивного мотора, а требуете от меня чертежи космического корабля. Что ж, я скажу вам, как доберусь до Луны. Я найму башковитых ребят, дам им все, что они захотят, прослежу, чтобы у них было денег столько, сколько понадобится, напою им самых сладких песен – а потом отойду и буду смотреть, что они создадут. Я буду руководить этим как Манхэттенским проектом – бо́льшая часть из вас помнит, как сделали атомную бомбу; черт возьми, некоторые из вас могут помнить Миссисипский пузырь[52]. Чувак, который возглавлял Манхэттенский проект, не смог бы отличить нейтрон от родного дядюшки – но он добился результата. Они решили задачу
– Предположим, это сработает, – сказал Диксон. – Лично мне кажется, что ты просишь нас обанкротить компанию ради затеи, которая явится одноразовым развлечением и принесет пользу только чистой науке. Я не против тебя; я бы охотно вложил десять-пятнадцать тысяч для поддержки сто́ящего предприятия – но это я деловым предложением считать не могу.
Опершись о стол кончиками пальцев, Гарриман посмотрел вокруг:
– Десять-пятнадцать тысяч леденцов! Дэн, я намерен получить от тебя по крайней мере пару миллионов – и мы еще не закончим, как ты начнешь выпрашивать побольше акций. Это самое крупное дело с недвижимостью с тех пор, как папа римский поделил Новый свет[53]. Не спрашивай меня, на чем же мы будем делать деньги: я не могу перечислять активы по пунктам, но могу слепить их вместе. Активы – это планета,
Диксон хмыкнул:
– Ты представляешь это словно величайший шанс в жизни.
– Величайший шанс в жизни, как бы не так! Величайший шанс в истории. С неба сыпется манна – подставляйте ведра.
Рядом с Энтенсой сидел Гастон П. Джонс, директор «Транс-Америки» и полудюжины других банков, один из самых богатых людей, которые здесь присутствовали. Он аккуратно стряхнул два дюйма сигарного пепла и сухо произнес:
– Мистер Гарриман, я продам вам все мои дивиденды на Луне, настоящие и будущие, за пятьдесят центов.
– Продано! – воскликнул Гарриман в восторге.
Энтенса подергивал себя за нижнюю губу, напряженно вслушиваясь. Он вмешался:
– Минуточку, мистер Джонс; я даю вам доллар.
– Доллар пятьдесят, – заявил Гарриман.
– Два доллара, – медленно выговорил Энтенса.
– Пять!
Так они подзуживали друг друга. На десяти долларах Энтенса отказался торговаться и сел, все еще в раздумьях. Гарриман со счастливым видом посмотрел вокруг.
– Кто тут из вас, жуликов, юрист? – поинтересовался он.
Вопрос был вполне риторическим: из семнадцати директоров одиннадцать были юристами – обычный процент.