– Нет-нет. Дело вовсе не в том. Это делается для вашей безопасности.
– Как так?
– Такова доктрина. Чем меньше вы знаете того, что знать не обязательно, тем меньше вы сможете рассказать, если когда-нибудь попадетесь, – так безопаснее и для вас, и для всех нас. Например, знаете ли вы, где сейчас находитесь? Могли бы указать это место на карте?
– Нет.
– Я тоже. Мне никто не рассказывал об этом, потому что это знание мне в данный момент не необходимо. Однако, – продолжал он, – я думаю, что вам можно сказать в общих чертах, что вы несли в себе обычные сводки и доклады, подтверждающие те данные, что мы получили другими путями. Раз уж вы все равно ехали к нам, то они нагрузили вас всякой всячиной. Я с вас три пленки списал.
– Обычные сводки? А Мастер Ложи сказал мне, что я несу послание особой важности. Старое жирное трепло!
Техник улыбнулся:
– Боюсь, он просто вас слегка простимулировал… О!
– Что такое?
– Я понял, что он имел в виду. Вы действительно несли одно жизненно важное послание – важное для вас. Вы несли в себе гипнотически закодированное собственное удостоверение личности. Если бы его не было, вам бы не позволили проснуться после сеанса.
Мне нечего было на это сказать, и я молча ушел.
Мои путешествия по врачам, психотехникам, квартирмейстерам и так далее позволили мне ощутить масштабы этого места. «Игрушечная деревня» была всего лишь административным центром. Электростанция, компактный атомный реактор, находилась в другом зале, ее отделяли от нас десятки метров скалы, которые служили дополнительной защитой. Женатые пары устраивались, где им было удобнее. Примерно треть живущих там составляли женщины, и они чаще предпочитали строить свои дома (или, скорее, загончики) подальше от центра. Арсенал и склад боеприпасов находились в боковом туннеле, на безопасной дистанции от офисов и жилых помещений.
Пресной воды было достаточно, хотя она была довольно жесткая, а туннели, в которых бежали подземные ручьи, похоже, обеспечивали вентиляцию, – во всяком случае, воздух всегда оставался свежим. Температура была постоянно около двадцати градусов, а относительная влажность тридцать два процента, зимой и летом, днем и ночью.
К обеду я уже числился в штате, а сразу после обеда трудился на временной работе в арсенале, ремонтировал и настраивал бластеры, пистолеты, автоматы и штурмовые винтовки. Я мог бы и оскорбиться, потому что обычно это работа сержантов, но я понимал, что тут никто не заботится о протоколе (например, каждый сам мыл за собой посуду после еды). Да и разве плохо сидеть на скамейке в арсенале, в тепле и покое, и снова возиться с шомполами, выколоткой и отверткой – полезная привычная работа.
В тот же день перед ужином я вошел в офицерскую гостиную, огляделся в поисках свободного стула и вдруг услышал за спиной знакомый баритон:
– Джонни! Джон Лайл!
Я обернулся и увидел бегущего ко мне Зебадию Джонса, старого доброго Зеба собственной персоной, весьма некрасивое лицо которого украшала улыбка до ушей.
Мы долго хлопали друг друга по спине и плечам и ругались последними словами.
– Когда ты сюда попал? – спросил я наконец.
– Недели две назад.
ebooksa