– Боже мой! – воскликнула она. – Пожалуйста, не кричи.
Она отвернулась от меня, нагнулась и подняла полотенце. А когда она обернулась вновь, полотенце было надежно обмотано вокруг ее груди.
– Джон Лайл, – произнесла она, – подойди сюда и сядь. Сядь рядом со мной.
Она села и хлопнула ладонью по песку – и в голосе ее звучала такая уверенность, что я послушно уселся рядом с ней.
– Подвинься ближе ко мне, – сказала она. – Я не хочу кричать.
Я осторожно подвинулся к ней так, что мой рукав касался ее обнаженной руки.
– Так-то лучше, – сказала она совсем тихо, стараясь, чтобы ее голос не разносился по пещере. – А теперь слушай внимательно: там находятся два человека, которые хотят побыть вдвоем. Они находятся в полной безопасности – я их видела. К тому же оба – отличные пловцы. Ты же, Джон Лайл, должен умерить свой пыл и научиться не вмешиваться в чужие дела.
– Боюсь, что я тебя не понял, – искренне сказал я. Но по правде сказать, я уже боялся, что понимаю.
– Ну что ты за человек! Скажи мне, Мариам что-нибудь для тебя значит?
– Значит? Нет, пожалуй, не значит.
– Мне тоже так казалось. По крайней мере, за все время ты и двух слов с ней не сказал. Значит, у тебя нет оснований ее ревновать. А если так, то оставь их в покое и не суй нос в чужие дела. Теперь ты меня понял?
– Наверное, да…
– Тогда просто помолчи.
Я замолчал. Она не двигалась. Я остро ощущал ее обнаженность. Потому что она была обнаженной, хоть и была прикрыта и казалась необнаженной – и я так надеялся, что она не догадывается о моем смущении… К тому же я остро ощущал себя участником… участником не знаю чего. Я мысленно заявил себе, что у меня нет оснований подозревать самое худшее, будто я какой-то инспектор морали.
Наконец я выговорил:
– Мэгги…
– Что, Джон…
– Я тебя не понимаю.
– Почему, Джон? Впрочем, а так ли надо все понимать?
– Мне кажется, что тебя совершенно не тревожит, что Мариам осталась совсем наедине с Зебом…