— О чем ты?
Чуть не задев флорариум с орхидеями, Фанни вскочил с подоконника.
— Я б сказала, да не могу!
— Почему?
— С недавних пор я стала очень лаконичной. Уже час как.
Прищурившись, Фанни посмотрел на нее. Во взгляде мелькнуло понимание.
— Милорд надел на тебя намордник?
— Ты видишь эту штуку? Можно ее как-то снять?
— Не получится, — мотнул головой Фанни, — если Мастер сам того не пожелает. Это заклинание, ограничивающее речь. Многие из наших им пользуются. Ты слышала про некую Джеральдину, брачную аферистку? Сначала втиралась в доверие к дочерям богатых аристократов, а потом их папаш окручивала и все состояния к рукам прибирала. Видит дочка, что Джерри из папочки веревки вьет, а пикнуть не может — заклинание мешает. Правда, добром это для нее это не кончилось…
— Дела мне нет до ваших сплетен, — оборвала его Берта. — Неужели мне всегда намордник на себе таскать?
— Радуйся, что так легко отделалась. Обычно Мастер браконьеров просто убивает. И вообще, чего ты ко мне пристала? Между прочим, я за тебя заступился, — самодовольно добавил юнец.
— С такими заступниками врагов не надо. А пришла я насчет Маванви поговорить. Спаси ее, ты ведь можешь.
— Как ты догадалась? — вытаращился на нее вампир.
— О чем? — не поняла Берта.
Точнее, поняла, только не сразу. Но когда Фанни опустил голову и, несмотря на месячную голодовку, залился краской, сомнений уже не осталось.
Вот бы сюда Леонарда с его запасом спирта, чтобы вымыть увиденное из глаз. Обычная вода с задачей не справится.
— Ты… — прохрипела она, отступая назад, — ты еще хуже, чем мне казалось… Да разве такое вообще бывает?!
— Я не могу его предать! — лицо вампира исказилось. — Ты не знаешь, что он для меня сделал! Я люблю его.
— А Маванви?
— Ее тоже.