Не чужие

Давид Котик: “Он ленивый. Но ничего страшного, я собираюсь устроить ему марафон по похудению. Любимые сосиски уже уничтожены”.

Давид Котик: “Ты обработала раны?”

Смотрю на свои ладони, на которых красуется все тот же пластырь, который так заботливо отыскал Давид, и нагло вру.

Я: “Конечно”.

Давид Котик: “Покажи”.

Я начинаю паниковать. Мешкаю всего мгновенье, достаю из шкафчика аптечку, наматываю бинт поверх пластыря. А потом поступаю так, как никогда раньше не сделала бы. Отыскиваю в недрах гардеробной шелковую пижамку с кружевом, которую Юля подарила мне на какой-то праздник и которую я ни разу не надевала, стягиваю с себя спортивные штаны, безразмерную футболку и надеваю короткие шортики и маечку.

Шелковая ткань приятно холодит кожу. Я подхожу к зеркалу во весь рост, поправляю волосы, тяну вперед вперед правую ногу, чтобы казаться стройнее, выставляю перед собой перебинтованную ладонь и делаю фото. Щелк — и, пока не успела передумать, отправляю Давиду.

Сообщение прочитано.

Ответа нет добрых пять минут.

Я начинаю нервничать, зарываюсь под одеяло, словно нашкодивший котёнок, и дрожу.

Неужели глупо поступила?

Давид Котик: “Милые трусики”.

Я: “Э-э-э, что? У тебя рентген вместо зрения?”

Давид Котик: “Нет:)”

Я: “Откуда тогда знаешь, что они миленькие? Или это способ перейти к более интимным темам, чем порез на моей руке? Если так, то я вообще без трусиков сейчас”.

Давид Котик: “Кресло”.

Я не сразу понимаю, о чем он. А когда до меня доходит, от стыда горят даже кончики ушей. В объектив попало мое кресло, на которое я бросила белье от Виктории Сикрет. И Давид его заметил. Вот черт.

Нужно сделать вид, что меня это нисколько не смутило.

Я: “Могу примерить парочку, если хочешь рассмотреть поближе”.

Решаюсь на смелый шаг. Флирт с мужчинами — это не то, в чем я сильна. Но если не начать первой, мы с Давидом еще несколько лет будем топтаться на месте, прежде чем перейдем к первому поцелую.