Не чужие

Не то чтобы я его боялся, просто похерить вот так, по глупости, все то, над чем столько лет трудился, не хочется. Тем более из-за бабы, с которой нас ничего не связывает.

Смоленский не спеша снимает пальто, вешает на вешалку в углу, окидывает взглядом пространство, потом берет стул, притягивает его к моему столу и садится напротив.

В своём дорогом деловом костюме, с дорогими часами на запястье и в начищенных до блеска ботинках, в нашем кабинете он смотрится абсолютно неуместно. Тишина начинает давить, а я все жду, когда он перейдёт к сути дела. Быстрее начнём — быстрее закончим. Суть разговора и так ясна. Ведь что, кроме Леры, может связывать майора и замминистра обороны?

— До меня дошли слухи, Леонов, что моя дочь к тебе неравнодушна, — лениво выговаривает он каждое слово, закидывает ногу на ногу и не отводит от меня взгляда своих серьезных глаз. Совсем не таких, как у Леры. Она вообще на него не похожа. Ни единой общей черты. Словно между ними нет никаких родственных связей.

— Не волнуйтесь, я дал понять вашей дочери, что она меня не интересует. Никаких проблем не возникнет, — заверяю его, ни на мгновение не теряясь.

Вот и аукнулась мне помощь Лере. Прямо как знал. Хорошо, что между нами ничего не было.

— Ты не понял меня, майор, — усмехается Смоленский, и глаза хитро поблескивают. — Сегодня же ты пригласишь ее на свидание, будешь самым обходительным парнем в мире. Не обидишь ни взглядом, ни словом, изобразишь интерес и любовь. Она ведь у меня девочка красивая, видная, наверняка же понравилась тебе, раз прибегаешь на ее зов помощи, словно щенок. А, скажем так… месяца через четыре можно и свадьбу сыграть.

— Это шутка? — Хмуро смотрю на мужчину передо мной, абсолютно не понимая, какого черта происходит. Смоленский решил разыграть меня? Бросить кость, посмотреть на реакцию, а потом отобрать, сказав, чтобы ни на шаг к дочери его не приближался?

— Я никогда не шучу, Леонов. И если не сделаешь, как говорю, отправлю тебя служить куда-то подальше. На заставу, например. Вокруг лишь лес — и ни одной бабы на сотню километров. Не говоря уже о людях. И оттуда ты вернешься, только если решишь на гражданку уйти. Выбор за тобой.

Глава 24. Давид

Смоленский сверлит меня тяжелым взглядом, а внутри меня разгорается целая буря.

Он может приказывать мне сделать что-то по работе, как старший по званию. Но он никак не может повлиять на мой выбор женщины. Это мое личное пространство, вторгаться в которое я не позволяю даже матери.

— Я не понимаю вас, Вячеслав Владимирович. — Откидываюсь на спинку стула и пытаюсь держать свой гнев в узде. — Вы наверняка уже приглядели Лере выгодную партию. Сына кого-то из ваших знакомых, с деньгами и статусом. У меня же из приданого подержанная машина и квартира в хрущевке. А узнать, сколько я зарабатываю, вам вообще не составит труда. Могу подсказать, в каком кабинете находится бухгалтерия, справку о моих доходах за год они выпишут за считаные минуты. Вряд ли я подхожу по статусу для Леры. Да вы и сами это знаете, так к чему эта игра?

— Но Лера любит не сына моего друга, а тебя, — усмехается он. При этом он не выглядит злым или напряженным, скорее эдаким добряком. Но внешность обманчива.

Бьюсь об заклад, этот старый хитрец со своего пути успел убрать не одного врага. И все они были мастью постарше меня. С таким опытом, силой и властью он съест меня, не подавившись.

— Лера еще слишком молода, чтобы отличить настоящую любовь от обычного увлечения, — возражаю я и с силой сжимаю в руке карандаш. Все же нажаловалась девочка папочке, попросила поговорить со мной?

— Ну если ее увлечение тобой пройдет и она решит выбрать кого-то другого, то я не против. А пока прислушайся к моему совету и прояви к девочке интерес.

— Вы в курсе, что сейчас подкладываете под меня свою дочь? — Моя бровь вопросительно ползёт вверх, и я выжидающе смотрю на Смоленского, который в мгновенье меняется в лице.

— Не смей дерзить мне, щенок. Я все сказал. Дальше дело за тобой. Но имей в виду: не сделаешь Леру счастливой — разберу вашу учебку по камням.

За Смоленским закрывается дверь, я же со всей дури врезаю кулаком в стол. Резкая боль быстро приводит меня в себя. Отрезвляет.