Ну и отлично.
Последнее, о чем думал, засыпая, — ее грудь, которую так и не удалось поласкать сегодня.
На следующий день сгонял всю свою злость на курсантах, потом в зале на боксерской груше. А когда вернулся в свой кабинет и уселся, чтобы заполнить чертовы бумажки, ко мне без стука влетел разъяренный Смоленский.
«Дело дрянь, — подумал я. — Тактика была неверной».
— Ты что себе позволяешь, щенок? — заорал он, не обращая никакого внимания на то, что в помещении мы не одни.
Парни вытянули шеи, смотря на нас перепуганными взглядами. Замминистра в ярости — это не к добру.
— Вы о чем, Вячеслав Владимирович? — прочистив горло, невозмутимо спрашиваю я.
Самому же немного не по себе становится. Неужели Лера рассказала отцу все в подробностях о вчерашнем свидании? Черт, чем я вчера только думал?
— Послушай меня, Леонов. — Он упирается ладонями в мой стол, наклоняется вперед. Теперь наши лица находятся друг напротив друга. В его взгляде читается неприкрытая угроза. — Если с глаз моей дочери упадет еще хоть одна слеза — я тебя уничтожу. Ясно тебе?
Удар кулаком по столу. Да такой силы, что все предметы подпрыгнули разом.
— Я тебе что приказал? Сделать ее самой счастливой на свете. Так какого хера она вчера вернулась вся заплаканная, а сегодня из комнаты не выходит? Что у вас там произошло?
— То, что вы и приказали сделать, — ехидно произношу я, по-настоящему злясь, и перестаю контролировать поток своей речи.
Крышу срывает окончательно от всех этой херни и бессилия, и я выдаю:
— Девочка всего лишь неудачно отсосала мне на первом свидании. Лере не понравилось, мне тоже не очень. На этом мы и порешали, решив разойтись.
— Ах ты, мразь! — Он хватает меня за ворот рубашки и дергает на себя.
Я не вырываюсь. Мое лицо перекосило от циничной усмешки. Взгляд Смоленского выдерживаю с достоинством, хотя дышать уже становится почти нечем. Замминистра внезапно вспоминает, что мы не одни, и резко отпускает меня. Поворачивается к парням.
— А вы чего вылупились? Вон пошли! И дверь за собой закройте.
Все здание сотрясается от его ора. Теперь точно слухи поползут обо мне, и не отделаться от них уже.
Через несколько секунд мы остаемся вдвоем. Я потираю шею. Смоленский из последних сил держится, чтобы не убить меня. Возможно, не стоило его так злить, но хотелось показать, чего именно он добился своими приказами.
— Значит, так, даю тебе ровно месяц. Ты мою дочь обесчестил, значит, обязан жениться. Не знаю как, но прощение ее вымолишь. Я человек старых взглядов — испортил девку, значит, несешь за нее ответственность теперь.