– Че-то не слышали мы звуков выстрелов, – покачала головой Незабудка.
– Так пистолеты у всех с глушаками были, – охотно разъяснил пацан.
– А что ж Рихтовщик-то, даже не попытался вас с Галей защитить? – спросила Незабудка, у которой бодрый и складный, как доклад, рассказ десятилетнего пацана, только-только оклемавшегося от сильного удара по голове, на интуитивном уровне вызвал стойкое отторжение. – Не похоже на него.
– Он не успел. В него первого злодеи стрелять стали. И в обе ноги ранили, – снова очень логично обосновал пацан.
– Ишь ты! До этого он грудью на шесть автоматов пер, и ни единой царапины не получил. А тут с первых же выстрелов его, как терпилу низкоуровнего, положили.
– Слышь, ты базар-то фильтруй, – окрысился на Незабудку Скальпель. – У меня пацану всего десять лет.
– Судя по тому, как ловко он научился уже взрослым лапшу на уши вешать, развит мальчишка не по годам, – фыркнула Незабудка.
– Это че, типа предъява? Так обоснуй! – возмутился Скальпель.
– Это интуиция! Которая подсказывает мне, что от всей этой тухлой истории за верту несет дешевым разводом.
– Да у меня пацан ранен! Как у тебя, вообще, язык повернулся такое говорить!
– О! – хмурое лицо Незабудки неожиданно просветлело. – Прикинь, аватарка Рихтовщика в отрядном чате снова цветной стала. Видать не добили
– Суки! Ничего никому доверить нельзя! – прошипел сквозь зубы Скальпель.
– Че сказал? – напряглась Незабудка.
– Спрашивай, говорю, быстрей своего Рихтовщика, – проворчал в ответ Скальпель.
– Так я уже. Че-то пока не отвечает зараза. О! Кажись, пошло… Да че, блин, за твою мать!
– Э-э, при сыне не выражайся!
– Извини.
– Че стряслось-то?
– Он только начал писать ответ, и аватарка, зараза, снова посерела.
– Ну хоть че-то он успел написать?