Рассказы

Вечно твой, Федор.

P.S. Хорошая новость: из комендатуры сообщили мне, чтоб письма к тебе возил я не на почту, а, не обинуясь, прямо к ним в канцелярию. Все равно, оказывается, вся корреспонденция, что армейским адресована, с почты в комендатуру пересылается, а уж оттуда — своими армейскими фельдъегерями — по воинским частям. А на пересылку с почты в комендатуру бывает, что и по нескольку дней теряется. Так что отныне буду напрямую в комендантскую канцелярию возить послания свои, и ты их теперь пораньше получать станешь.

Твой Федор.

36 сентября.

Григорий.

Приняли Присягу.

Ох! Едва оклемался. Суров армейский обряд принятия Присяги! Раздеваешься донага, ложишься на панцирную сетку. Накрывают тебя сверху матрацем, да каждый из авторитетных воинов хаты ударяет по матрацу железным ломом! Кому — ничто, а кто и страдает. Один купеческого сословия юноша присягу принимал в нашей хате, Фомой звать — тому Фоме ломом почки отбили. Тут как повезет. Армия! После того имеешь ты уже статус "ломом опоясанного", то бишь — присягнувшего Отечеству. Тут же и имя армейское тебе дают. Кричат: "Хата-роднуха, дай кликуху!" И тут уж — кто какое слово первым выкрикнет — так тебя и нарекут. С этим именем с той поры и живешь, покуда в армии. Иные из-за неумной легкомысленной шутки товарищей имя получают весьма неблагозвучное. И ничего уж с тем не поделаешь — такое и носят. Dura Сodex, sed Сodex. Мне же наречено бысть имя в законном армейском крещении: Губастый. Тут же наносят тебе и партак (татуировку) с армейским твоим именем. Отныне каждый на теле твоем прочесть может, как тебя звать. Спору нет, в армии это удобно, разумно, целесообразно. Опять же, кому суждено в бою пасть — партак на трупе потом сразу покажет — кто таков.

О боях, правда, пока разговору нет. Вечером в день принятия Присяги авторитетные в хате всех ломом опоясанных оделили кружкой чая, по-армейски заваренного, крепкого-крепкого, черного-черного. А на следующий день построили нас на плацу, всех, кто после Присяги ходить мог. Мы уж решили — в бой! Да вышло иначе. На работы повели. Карьер неподалеку — добывается там какая-то порода. Что за порода — опять же, нам не сказывают по причине все той же военной тайны. На вид — руда с серо-желтыми вкраплениями…

37 сентября.

Григорий.

Обрушилась на меня полоса невезения. Мало того, что после Присяги спина болит, да на карьере вымотался, голова кружится и тошнит, так еще и на ровном месте неприятность себе нажил. После работ захожу в хату, авторитетные (они в работах не участвуют, им Закон не позволяет) спрашивают:

— Что, хорошо ль работали? Все ли исполнили, что нарядчик приказал?

— Всё, — отвечаю.

— Точно ли так? За слово ответишь?

(Это уставной вопрос, Кодексом предусмотренный). Я и держу ответ, вроде как, тоже по Кодексу:

— Зуб даю.

Да в зуб и получаю!

— Не по форме отвечаешь! "Зуб даю" — этак в царской армии говорили. В рабоче-крестьянской уставной ответ: "Бля буду!"

Дали мне за этот косяк наряд вне очереди — целую неделю «тузик» из хаты выносить (id est мусорная корзина). Да наказали, чтоб внимательнее был, ежели не хочу близ отхожего места поселиться!

Такая вот жизнь началась у урки Губастого, бывшего дворянина Григория Давыдова.