– Все это и впрямь только моя ошибка, – сказал Джефферс, положив камеру и обернувшись к беловолосому человеку. – Если это вас интересует – я работаю в адвокатской конторе. – Он достал визитку. – Могу ли я поставить вам стаканчик и спросить, почему…
– Ох… – произнес его собеседник; могло показаться, что у него вырвался вздох облегчения. – Прошу меня простить. Мистер Коэн, поставьте две порции за мой счет. Я думал… – Он вытащил свою визитку.
– Меня зовут Фредерик Мутье. Агентство «Шевроле»; то есть я на них работаю. У меня было собственное дело, но мне пришлось все бросить – как раз из-за того, что вы сейчас сделали. Это случилось в Индианаполисе. – Он скорбно улыбнулся.
– То есть кто-то вас сфотографировал? – недоверчиво переспросил Джефферс.
– Примерно так. Вы не хотите чего-нибудь покрепче пива? Позвольте мне спросить вас вот о чем, мой друг; как бы вы отнеслись… О черт, вы просто этого не поймете! Никто не понимает, даже этот проклятый полоумный доктор, к которому меня отправила жена.
Он уткнул нос в стакан с виски со льдом и содовой. Джефферс, неоднократно выражавший в баре Гавагана крайне скептическое мнение о профессии психиатра, подбодрил собеседника, заметив, что психиатр может разглядеть вещь лишь тогда, когда вытянет ее у пациента из кармана.
Ха, ха, ха, это верно! (сказал Мутье). Вы не станете возражать, если я однажды воспользуюсь этой мудростью, когда буду выступать в «Ротари-клубе»? Ну, если мне когда-нибудь еще представится такой случай. (Его лицо вновь приобрело прежнее меланхоличное выражение.) Друг мой, я обречен; да, сэр, по-настоящему обречен. Это ни с кем не должно было случиться, и уж точно не со старым Фредди Мутье.
Послушайте, это все началось с человека по фамилии Смит, Лерой Берлингэм Смит. Хотелось бы мне никогда его не видеть. Увы, мы повстречались; мы оба купили дома в одном из этих новых районов в окрестностях Индианаполиса и оказались ближайшими соседями. Ну, конечно, началось все с того, что мы познакомились с миссис Смит, а потом мы уже собрались на партию в бридж. Сам я предпочитаю играть по маленькой в покер, но вы же знаете, как управляются с картами женщины; я не видел ни одной, которой хватило бы ума разобраться в игре.
Ну, сразу же выяснилось, что Смит был владельцем похоронного бюро. Да, мне прекрасно известно, что некоторые снисходительно относятся к «гробовщикам», но я всегда говорил: это не по-американски – предвзято относиться к человеку из-за его профессии, если он – добропорядочный гражданин. Что тут такого, у нас даже в «Ротари» есть несколько владельцев похоронных бюро. Так что мы пришли в гости и сыграли в бридж, а когда партия закончилась, они поставили на стол пиво и соленое печенье, и мы недолго посидели, побеседовали, познакомились. Они казались по-настоящему хорошими, милыми людьми. У него было свое дело, и, судя по тому, как он рассуждал, можно было предположить, что у Смита прекрасная кредитная история. В моем деле нужно всегда уметь угадывать подобные вещи.
Да, женщины тоже друг другу понравились, и очень скоро мы стали довольно-таки близкими друзьями. Если нам было нечем заняться, мы собирались по вечерам и играли в бридж, а иногда ходили вместе в кино и потом сидели и болтали до позднего вечера. Но к тому времени, как я начал потихоньку убеждать его купить новый «олдс» – ха, ха, тогда у меня была контора по продаже олдсмобилей! – Лерой стал вести себя несколько странно. Я не хочу сказать, что он стал менее дружелюбным. Вообще-то совсем наоборот; стоило мне намекнуть, что он мог бы купить себе в следующий раз «олдс», он так быстро поймал меня на слове, что я даже не успел ему объяснить условия сделки.
Но когда мы играли в бридж, он сидел рядом, держа карты в руке, и то и дело внезапно замирал, уставившись на меня, как будто в полусне, пока жена не напоминала, что настала его очередь вступить в игру. А потом однажды вечером он сказал, что вообще не очень-то и любит бридж; он лучше бы послушал радио. Ну, черт возьми, я, возможно, и понял бы его, если бы передавали что-то особенное, например, Фреда Аллена или «Хит-парад», но он просто включил какую-то классическую музыку и просидел целый час, не шевелясь и глядя на меня, словно я какой-нибудь Франкенштейн.
(«Вы имеете в виду чудовище Франкенштейна», – уточнил Китинг.)
Да? А я думал, что чудовищем был Дракула. Дайте мне еще выпить, мистер Коэн. Ну, так или иначе, вот что он вытворял. Я не забыл побеседовать об этом со своей женушкой, когда мы вернулись домой. Я спросил, не слышала ли она от Элизы Смит чего-нибудь о Лерое; может, он заболел или дела у него пошли нехорошо. Но она сказала мне «нет», она ничего не знала, и она была совершенно уверена, что Элизе все стало бы известно немедленно; она всегда была рядом с мужем, да и на людях они всегда появлялись только вместе.
Ну, наутро после того странного случая с радио старина Лерой позвонил мне в агентство. Он сказал, что готов осмотреть свой будущий «Олдс», и спросил, смогу ли я пригнать машину и подъехать к его конторе. Я завел демонстрационный образец и поехал. Заведение оказалось довольно большим: несколько пальм в кадках снаружи и очень много внутри; все очень солидно. Да, эта контора производила внушительное впечатление, вы бы со мной согласились. Я попросил позвать Лероя. Дожидаясь Смита, я заговорил с одним из сотрудников его заведения. Он посмотрел на меня очень пристально, в точности как Лерой минувшим вечером, и я как раз собирался поинтересоваться, что со мной не так, но пришел Лерой.
Он представил меня своим работникам и показал мне все вокруг. Я решил, что это ужасно нелепая трата времени – столько болтать с человеком, который приехал только для того, чтобы показать автомобиль, но Фред Мутье не такой человек, чтобы указывать другим людям, как им вести свои дела, – нет, сэр. Так что я поблагодарил его, и мы как раз собирались выйти на улицу, когда – бинго! – яркий луч света ударил мне прямо в лицо. Я подпрыгнул на добрых три фута и заорал: «Что такое, черт возьми!» Лерой просто ответил: «Извини, что напугал тебя, дружище. Мне просто хотелось сделать твой портрет; поэтому я попросил Халберда сфотографировать тебя. Он неплохо управляется с камерой».
Ну, вряд ли нужно ссориться с человеком, которому вы интересны настолько, что он хочет сделать ваше фото, – особенно когда вы при этом пытаетесь продать ему автомобиль. Так что я просто рассмеялся, выбросил все из головы и, чтобы показать Лерою, как я это воспринял, пригласил его стать моим гостем в «Ротари» в среду. Я выступал с речью, я как раз занимался «Прямыми продажами и американскими идеалами»; возможно, вы об этом слышали. Я выступал с этой лекцией во многих отделениях «Ротари-клуба» по всей стране: вся Америка основана на идеале продажи товаров, и когда правительство тратит много денег, чтобы отдавать вещи даром, мы становимся похожи на этих социалистов-коммунистов.
В общем, Лерой купил автомобиль, и мы с моей малышкой снова начали играть в бридж со Смитами, и хотя у него сохранилась странная привычка то и дело застывать на месте, глядя на меня, это проявлялось не так сильно, как прежде. Я позабыл о той фотографии… Но однажды вечером, когда мы задержались у него дома, Лерой куда-то вышел, а женщины начали болтать о нарядах – тогда я открыл журнал, который лежал в гостиной.
Это был отраслевой журнал похоронного бизнеса, и когда я пролистал его, то в самой середине номера обнаружил свою собственную огромную фотографию – я лежал в гробу, а вокруг все было усыпано цветами. Под фотографией размещался текст: «Монтаж Лероя Б. Смита, Главного представителя похоронного бюро Индианаполиса».
Да, меня это сильно задело. Когда Лерой вернулся, я сказал ему, какую адскую шутку он осмелился сотворить, и мы с моей маленькой женушкой отправились домой. Элиза Смит попыталась все уладить на следующий день, она пришла и сказала моей малышке, что это был в некотором роде комплимент и что, по мнению Лероя, я был самым идеальным персонажем для хозяина похоронного бюро, он такого никогда не встречал. Но что касается меня – от этого стало только хуже. Мы перестали ходить к соседям на некоторое время, но две женщины сохраняли дружеские отношения, а вы понимаете, каковы бывают женщины. Я думаю, что они в конце концов все бы уладили – если бы не случилось кое-что еще.
Я отправился в Коламбус, чтобы произнести речь о «Прямых продажах и американских идеалах» в тамошнем «Ротари», а позже я оказался в баре с некоторыми ребятами из клуба; мы немного выпили на дорожку – и тут ко мне подкатился этот парень. Он был в синем саржевом костюме, в белой рубашке и в галстуке в горошек; и он сказал: «Простите, но я уверен, что уже видел вас раньше».
ebooksa