Смит уставился на Китинга и замер.
– Ну что ж, здесь или нигде, – произнес он. – Могу ли я узнать ваши имена, джентльмены?
– Роджер, – ответил Китинг; Тоболка достал аккуратную визитницу и вручил Смиту извлеченную оттуда карточку.
– Извините, я отлучусь на минутку, – сказал мужчина с пакетом, скрываясь в будке телефона-автомата.
– Кажется, у человека есть серьезное дело, – заметил Китинг, когда дверь будки закрылась за гостем.
– Если вам интересно мое мнение, то у этого человека не дело, а дыра в голове, – проговорил мистер Коэн. – Можно ли такое представить – отказывается от превосходной выпивки в баре Гавагана! О чем он думает? Здесь же не итальянская забегаловка какая-нибудь!
– Некоторым людям приходится сохранять осторожность, – сказала Тоболка. – В комитете освобождения Чехословакии мы…
Дверь телефонной будки распахнулась, и появился Смит, который, казалось, слегка расслабился. Он подошел к бару и положил на стойку свой пакет.
– В ФБР сказали, что вы оба в порядке, – сообщил он, – так что я могу рассказать вам о проблеме. Ну, я не только выпью с вами, но и поставлю выпивку для всех, в том числе и для вас, конечно, мистер Коэн. Сделайте мне «Том Коллинз», но не слишком сладкий. – Он обернулся к Китингу и Тоболке и снял с пакета обертку. – Вот в чем все дело.
– Это похоже на какую-то колбасу, покрытую толстым слоем воска, – произнес Китинг.
– Да, вот что это такое, – сказал Тоболка, одним пальцем касаясь своего таинственного груза. – Это называется «колбасой Бисмарка»; их делают в Саксонии и Судетах. Если бы не воск, эта штука показалась бы людям просто невыносимой.
– Ах! – сказал Смит, сделав большой глоток «Тома Коллинза». – Я – продавец швейных машин Зингера. – Никто из его собеседников не смог уловить, как это связано с предшествующими словами, но мистер Коэн произнес из-за стойки:
– Разве это не чудесно?
Не так чудесно, как вы могли подумать (сказал Смит). То, что я вам расскажу, вы не должны сообщать ни единой живой душе; я и сам ни слова бы не сказал, если б не чрезвычайные обстоятельства. Я некоторое время назад торговал швейными машинками Зингера в Чехословакии. Я путешествовал по стране в автомобиле, в одном из тех маленьких немецких «Фольксвагенов». Во время своих поездок я собирал некоторые… ммм… документы, представлявшие интерес для нашего правительства; я получал их от людей, противостоявших коммунистическому режиму.
(«От шпионов?» – спросил Тоболка.)
От людей, находящихся на нашей стороне (сказал Смит). У меня была особая переносная зингеровская машинка с двойным дном; в ее подставке я и хранил документы. Поскольку профессия позволяла мне путешествовать по всей сельской местности, я превосходно устроился. Ну, в прошлом… простите, не стану называть дату, это могло бы повредить другим людям – в общем, недавно мне передали документ, представлявший необычайную важность. Это была схема расположения большого нового арсенала и склада боеприпасов в Проднице, с обозначением всех подразделений, станций противовоздушной обороны и блокпостов – это было очень важно, ведь раскрывались самые большие секреты чешской армии.
(«Я родился неподалеку, – сказал Тоболка, – только тогда этот город принадлежал австрийцам и назывался Ворстен».)
Думаю, теперь вы бы его не узнали. Вскоре после того, как мне передали карту, я выяснил, что русские недовольны ходом дел в Чехословакии; они решили изменить расстановку сил, поставив своих людей на ключевые посты в самых важных министерствах – сельского хозяйства, внутренних дел, образования (в школах надо было ввести изучение русского) и так далее.
Итак, это означало, что у меня начались неприятности. В Чехословакии полиция и пограничники находятся в ведении Министерства внутренних дел, и везде, где я буду показывать свои документы, мне придется общаться с людьми из русского МВД, которые куда суровее привычных чехов. Мне стало очевидно, насколько трудно будет продолжать работу, – тогда я прибыл в Пльзень. Моим связным в этом городе был человек, которого звали Алесь. Он работал журналистом, что позволяло ему много путешествовать и задавать вопросы. Мы постоянно встречались в заведении на Людмила-гассе, изображали шапочное знакомство и после пары рюмок… Между прочим, мистер Коэн, мне кажется, что на стойке стоят пустые стаканы. Сделайте с этим что-нибудь!.. После пары рюмок он вставал и уходил, оставляя газету, в которую были спрятаны его донесения.
Но в тот день, едва переступив порог трактира, я понял: что-то пошло не так. Мы всегда встречались за одним и тем же столом. Теперь там сидел человек, потягивавший пиво; он держал в руках газету, но это был явно не Алесь. Конечно, это мог быть кто-то работавший на него, но я решил, что гораздо безопаснее будет сесть за другой столик и осмотреться. Через некоторое время один из официантов подошел ко мне, чтобы принять заказ. Он наклонился, как будто пытаясь разобрать мои слова, и еле слышно прошептал: «Уходите! Русские».
ebooksa