— Понятно… — протянула Эля. По её виду было видно — однако, что ей ничего не понятно. Возникла пауза, в коей лишь слышались звуки, что неизменно возникают при поглощении еды. Данные звуки я держал за плотно закрытым ртом, но все равно они были слышны. Меня сейчас занимали две вещи: успокоить желудок и вернуться к изучению чудесного прибора. Девушка ныне меня не волновала. Зато, по всей видимости, я волновал её. Иначе бы Эля сюда не пришла. Впрочем, возможно это всего лишь чувство давней благодарности…
— Зачем вы газировку разбавили святой водой? — вдруг спросила гостья. В тоне явно зазвучала ирония. — Постоянно укрепляетесь в вере или демонов боитесь?
— Ни то, ни другое, — я снисходительно улыбнулся. Миряне любят приписывать священству всё то, что не приписывают никому другому.
— У меня начальная стадия диабета, — объяснил я кратко. — Ограничиваю, по возможности, сахар в крови.
— Скушайте ещё, — подвинула блюдо портье.
Я послал своего беса ко всем его чертям и на сей раз сказал с благодарностью:
— Спасибо, Эля! Не привык переедать.
— Дорогу осилит идущий, — усмехнулась девушка и поднялась. — Я работаю до утра, вырвалась на минуту… Утром принесу горячего супчика, из ресторана. Попрошу метрдотеля, чтоб оставил чашечку с вечера. — Она пошла прочь. — До свиданья, отец Бориска.
— Погодите, Эля! — я поспешно кинулся следом. Нагнал у открытой двери номера. Спросил страстно:
— Почему вы заботитесь обо мне? Из-за курсовой работы шестилетней давности?
Вопрос родился во мне без всякой логики по отношению к происходящим событиям. Сам по себе. Хотя повод у вопроса был, конечно. Эля взглянула весело, ответила без раздумья:
— Должен ведь кто-то о вас заботиться. Помимо Бога. Как считаете?
Я навострил уши, чувствуя, что сейчас узнаю нечто то, что до сей поры было скрыто от меня. И не ошибся.
— Бог сообразил с самого начала, что мужчина не приспособлен жить один, и создал женщину. И переложил на неё часть Своих функций, в частности, житейскую заботу о мужчинах. Что мы — женщины и делаем. — Эля цокнула язычком, быстро повернулась и вышла.
Когда Логика нам неприятна — мы её отрицаем. Будто от такого отрицания Она станет менее логичной. Памятуя эту истину — я не стал одевать на себя благочестивые одежды, а произнес едва слышно:
— Что естественно, то не безобразно.
Я прикрыл дверь и отошел в номер. Достал прибор из-под подушки, осторожно повернул надпись-колёсико. Щелчка не последовало. Однако… Не надо менять мир, а надо изменить своё отношение к нему. И когда это случится — то изменится и мир.
— Московия… так в средневековье называли Русь… Зачем Господь дал мне прибор? Вероятно, с целью, пока мне неведомой.
Конечно, я не сомневался, что именно Бог дал мне возможность лицезреть грехи столицы! Сатане ни к чему это, елико ему нет нужды любоваться на своё порождение.
Я откинулся на стену за спиной, полулёжа. Поднёс прибор к правому глазу:
ebooksa