Мои уродства меня украшают

Часть 9. Некроманты отвратительны — дохнут плохо, целуются ужасно

Клара.

Дальше все произошло быстро, я даже среагировать не смогла толком. Резкое и главное не уловимое для меня движение, и пролетев пол чердака, я свалилась в кресло. Оно не выдержало моего приземления, ножка и боковая часть сломалась, сбросив меня на пол. Тут же послышался треск огня, поскольку горело во всю на мне платье, подпалило гобелен, кресло и ковер, на который я собственно и упала.

Сорвала обгоревшую тряпку, потушила руками. Осталось на мне из одежды два вязаных чулка, корсет, державшийся только на честном слове и больше ничего! Белье и то спалил! От платья ничего не осталось, ничего!

Взвыла от отчаянья, убью гада, убью! Меня резко подняли на ноги, причем одной рукой удерживая за шею. Какого черта у него столько силы? Он же хлюпик! Уставилась на него полными злобы глазами, все теперь тебе конец. Я сделаю с тобой то, что хочу, это будет плата за моё платье. Но вот потом, убью заразу!

— Неужели ты и в правду подумала, что ТАКОЕ как ты может меня заинтересовать?! Тебе лучше ответить честно, женщина. Тогда ты умрешь быстро. — Улыбка страшная, мне даже жутко стало.

Похожую улыбку часто рисуют на плакатах в городе, где изображают некроманта с кровавой улыбкой на лице и наполовину сгнившей головой в руке. Мне стало обидно, честно! Меня и раньше обзывали и не так, но вот ТАКИМ только в детдоме называли. Всех нас, отпрысков разных рас, так называли, как будто мы козы или что похуже, не достойные даже имени и человеческого обращения.

— Я не женщина, — упрямо, немного не послушными от напряжения губами проговорила, — но ты скоро меня ею сделаешь.

Мою шею отпустили, резко и не скрывая омерзения.

— Не женщина значит? — Кривая злобная ухмылка. — Мужик, что ли? По крайней мере, это многое бы объяснило.

Он полетел, я даже подумать не успела. Так сильно помутнело сознание, что я ударила всего один раз, но со всей силы. Тело отлетело к противоположной стене, по пути разбивая мебель, врезалось в стену и частично проломило ее.

Застонала и закрыла глаза руками. Ну и что я творю?! Убила человека! Я же ребенка от него хотела, а не убивать! Да что со мной не так-то? Неужто, только потому, что родилась такой, мне всю жизнь страдать от одиночества? И теперь, кажется, всю жизнь проведу в какой-нибудь камере одиночке за убийство идиота, посмевшего назвать меня мужиком.

Послышался шум, потом груда из разломанной мебели зашевелилась и обуяла зеленым огнем.

Неужели выжил? Невольно даже улыбнулась от счастья, вот только когда он встал, абсолютно голый, горящий зеленым пламенем, мне стало жутко.

Лицо, заляпанное кровью, попросту кровавое мясо. И это мясо заживало, превращалось в его первое лицо, двадцатилетнего парня. Обляпанное в крови и горевшее зелеными фонарями лицо потрясало в полумраке. Ужас осознания ситуации пришел ко мне не сразу, только тогда, когда он улыбался. Причем именно так, как на развешанных по городу плакатах, с кровавой улыбкой и глазами полными безумия. Невольно отшатнулась.

Некромант! Только некромант способен заживить себе такие смертельные раны!

— А вот это уже интересно, — проговорил он своим потрясающим голосом, и мне почему-то стало страшновато.

Мгновение и он оказался рядом. Вот так вот, стоял в метрах пяти и тут же появился прямо передо мной. Это у некромантов супер способности, что ли?

Схватил за талию, прижал к себе, поскольку я замахнулась ногой, чтобы добить его, пока не поздно. Но, увы, было уже поздно, я просто не сразу поняла, что надо было убегать, а не пытаться его прикончить.

Пламя с него перекинулось на меня, на мгновение все вокруг стало зеленого цвета. Зеленый огонь обжог мою последнюю одежду, корсет упал на пол грудой металлических проволок, бутылочек с зельями, порошков разного цвета. Только вязаные чулки остались на мне, что наводило на пошлые мыслишки обладателя огня. Это как же он все остальное спалил, а чулки оставил?!